Что важнее для России: выиграть военную часть операции или же не проиграть информационную войну?
Думаю, что первое неотделимо от второго, чему, казалось бы, нас сполна научила первая чеченская кампания. Но если мы знаем, где разрабатываются выверенные планы ведения боевых действий, то где зарождаются разящие информационные атаки, можем только догадываться. Фронтов на информационном направлении нынче сразу несколько: внутренний, украинский и глобальный. А вот штаб, видимо, должен быть у них всё же один - на Старой площади.
Военные успехи выражаются в цифрах отвоёванных у противника площадей, уничтоженной его военной техники с инфраструктурой, нанесённых ему безвозвратных потерь. Безвозвратные потери информационных поражений в цифрах не измерить. Хотя раз уж мы приравниваем перо к штыку, часть этих гибельных потерь приходится и на долю пишуще-снимающей братии.
Оружие журналиста разит. Но только в том случае, если это копьё, а не щит, потому что лучший вид защиты - нападение. Как говорят у осетин, хъаваегей цаеваег фаераздаер ваеййы!
У пропаганды и его антипода-контрпропаганды есть две главные мишени: разум и сердце человека. Отсюда и характер «боеприпасов»: рациональных и эмоциональных. Рациональное оружие требует точечного попадания, а эмоциональное — это огонь по площадям. Первое значительно трудней второго, да и требует более долгого воздействия. Приевшиеся заумные ток-шоу на главных российских каналах — оружие с трассирующими зарядами, чаще обозначающими направление, чем поражающими цель. А поскольку голов бывает столько же, сколько и умов, информационные заряды должны быть, как минимум, кассетными. Может они уже и есть на вооружении российской пропаганды, но откуда же взять под них столько умов?
Владимир Зеленский, что ни говори, а всё же был «в миру» хорошим актёром, режиссёром и сценаристом, на чём и сколотил неплохой валютный капиталец, который продолжает пополняться из России, где его бизнес продолжает цвести. Но то, что он вытворяет с европейской публикой и политиками, иначе, чем массовым гипнозом не назовешь. И он не ждёт, когда зритель придёт к нему, а сам запросто идёт к нему, от раза к разу расширяя свою аудиторию. Как и сегодня, когда он вскоре предстанет перед всем миром с трибуны ООН.
Жалость, говорят, унижает человека. Но только в том случае, когда это снисходительность. Зеленский же сумел перевести жалость в сострадание, а это уже позиция, которую мир занял по отношению к Украине и украинцам. И хотя Россия борется со злом в крайних его проявлениях-нацизмом, натовская пропаганда коврового бомбометания сводит противостояние добра и зла до уровня системы автоматического опознавания: свой-чужой.
