Мария Аронова – о наблюдениях в театральном Владикавказе.
Встреча народной артистки РФ и Северной Осетии Марии Ароновой с журналистами превратилась в настоящий творческий вечер. Дружеская беседа продолжалась достаточно долго, несмотря на усталость артистки после всероссийской премьеры творческого вечера на сцене арт-кафе дома Вахтангова.
«Руки тряслись, в горле пересыхало»
Идея структурирования спектакля, ввода поэтических кусочков принадлежит еще одному артисту театра Вахтангова, режиссеру Эльдару Трамову. Когда директор театра Кирилл Крок предложил ей подготовить творческий вечер, ее это «страшно напугало». Актриса в постоянном съемочном процессе: идут съемки второго сезона сериала «Праздники», помимо этого, каждый день играет в театре, а рабочий день начинается в 6 утра.
«Когда все же дала согласие приехать во Владикавказ, я стала думать: а что мне делать, о чем мне говорить? Мы так много времени тратим на то, чтобы вспомнить ушедших и с такой радостью вспоминаем. И тогда я поняла: пока жив мой мастер, я должна бесконечно о нем говорить и выражать ему свою благодарность. Обратиться к своему учителю я не могла, так как вечер посвящен ему, поэтому подошла к Эльдару. Он, конечно, придумал все правильно и ладно. За что ему огромное спасибо».
Аронова признается, перед премьерой очень волновалась: «Руки тряслись, пересыхало горло».
О профессии актера и схожести со своими героинями
Мария Валерьевна характеризует себя как человека трусливого, сомневающегося. А на сцене успокаиваться начинает только в 10-15-м спектакле после премьеры.
«Но я не произвожу такого впечатления, потому что одной из областей моей профессии является наблюдение. Мы (актеры) следим за каждым движением человека: как он сел, как повернул голову. Мы воруем немножко у людей, которых встречаем в жизни».
Схожесть со своими героинями Аронова видит в том, что она «вечный паровоз». По мнению артистки, в ее репертуаре нет ролей, когда ставилась бы задач «не тащить спектакль или фильм».
«Меня берут на определенный масштаб роли. А, может, было бы интересно прозвучать, чуть выглядывая из-за занавески вагона? Пока что в моем репертуаре этого нет. Я волей-неволей начинаю становиться паровозом. Вечным паровозом».
Несмотря на то, что актриса за свою многолетнюю творческую карьеру сыграла множество ролей, как драматических, так и комедийных, есть роль, которую она никогда не сыграла бы – героиню, у которой страдает ребенок.
Лотерейный билет студентки Ароновой
Творческий успех Марии Ароновой неразрывно связан с именем Владимира Иванова, который считал, что самое главное для педагога, выпускающего студента из института, - это объяснить, кто он, какой он.
«Мы видим же себя по-другому. Когда мы первый раз слышим свой голос, записанный на магнитофоне, мы удивляемся, потому что слышим себя иначе. Мы бываем в ужасе. Редко когда человек видит себя на видео, и ему нравится. Мы для себя всегда другие»
Иванов однажды сказал своей ученице, что его главная задача как педагога заключается в том, чтобы объяснить ей, кто она, во что она может ввязываться, а во что нет, какие роли может играть, а какие нет.
«Он мне сказал: «Ты обладаешь совершенно уникальным дарованием, которое дается редко кому, и ты должна каждый раз воплощать его в жизнь. Ты - траги-комик, трагический клоун». Есть закон театра: если ты рыдаешь на сцене, зритель плакать не будет, у него не включится воображение. А если ты сдерживаешься, улыбаясь, он разревется на эту самую борьбу со слезой, горем, одиночеством. Это то, чему должен учить настоящий педагог, то, чем уникален мой учитель, которому был посвящен вечер. Я вытащила лотерейный билет. Он возвращает меня в школу, не дает мне права устать и не разбираться в материале».
О современном театре
Она рассказала, что сегодня выпускаются блистательные артисты, однако нет хороших режиссеров, нет русского психологического театра, нет того, что рождал когда-то Евгений Вахтангов. Основная работа режиссера, по ее мнению, - это застольный период.
«Есть правила, по которым строится роль: сначала «что», потом «как». Сейчас «что» отсутствует. Режиссер, прикрываясь своим неумением, незнанием системы Станиславского, непониманием того, как работать с артистом, сразу делает «как», делает форму: подвешивает тебя за ноги, льет на тебя дождь, мажет тебя грязь. Форма! А с чем туда вышел человек? Артист не видит общего, ему это не дано. Все видит режиссер».
«Вы очень жестко смотрите»
Очень впечатлил Аронову владикавказский зритель. Особо она отметила строгость, с которой они встречают артистов.
«Вы очень жёстко смотрите вначале. Вы не голодные, у вас чудесные театры, замечательные актеры, чудесные постановки. Вы аплодируете за что-то. Поэтому то, как нам аплодировали, и то количество цветов, которые нам приносили, говорят о том, что мы честно отработали их».
Также она обратила внимание на отношение к взрослому поколению.
«У вас такой пиетет к взрослым людям! Это потрясающе»
Второй дом
Рассказала артистка и про особую атмосферу, которая царит в Доме Вахтангова.
«Для меня ваш город – это теперь наш дом, когда мы сюда приезжаем, мы приезжаем домой. Мелочь, конечно, но здесь в гримерке стоят такие же столы, как и в театре Вахтангова. Это сделано специально, чтобы артисты, приезжающие с театра Вахтангова, попадали в свои же гримерки. Мало того, что спим здесь, еще и в тапках на сцену выходим репетировать. Счастье небывалое! Я сдружилась с вашим прекрасным главным архитектором Асланом Караевым. Он стал мне как брат. Прекрасный человек. Когда мы только встретились глазами, сразу поняли, что не можем и секунды пережить, чтобы не хохотать».
Взаперти
Аронова признается, период пандемии стал для нее настоящим испытанием. Артистка очень много работает, порой даже без выходных. И те «моторы», которые были запущены раньше, оказались взаперти.
«Это была абсолютная катастрофа для меня. Все сидели дома, не имея возможности никуда выехать».
Во время тотальной самоизоляции она перечитала школьную литературу вместе с дочерью, перебрала весь дом.
«К своему ужасу и стыду вдруг в конце пандемии поняла, что мне это доставляет удовольствие – роль хозяйки, жены, матери, бабки. Это заманивало. А до этого я как жена по телефону и мама по телефону».
Две противоположности
В семье Ароновых было двое детей: дочь Мария и сын Александр. Родители были абсолютной противоположностью друг другу. Мама, по словам Ароновой, была словно английская королева.
«Понять, что у мамы на уме, как она себя чувствует, какое у нее настроение, было невозможно. С Сашей так же. Он абсолютная моя противоположность».
Отец же был огненным человеком с огромными глазами и большими бицепсами. «Обезьяна, орущая все время». Один из пальцев у него был кривой, так как он очень много занимался горными лыжами.
«Он все время тряс этим кривым пальцем перед моим лицом и орал: «Не сметь перечить отцу! Нельзя было шевельнуться, да даже дышать нельзя было, ты должен как мышонок сидеть до тех пор, пока отец не примет решение, что разговор окончен. Вот таким отцом мы воспитывались».
Также артистка добавила, что отец был бесконечно честным, благородным человеком. И все, что у нее связано с братом, сыном, отношения к женщине, к дому, мужским обязанностям – все он.
«Папа подарил мне ужасающее качество: я не умею считать до 10. Вот мне сейчас шестой десяток, и я только сейчас учусь сдерживаться. Постоянно думаю «Зачем я это сказала, почему я так среагировала?»
В гости к Евгению Богратионовичу
Аронова выразила большое желание приехать вновь в Осетию попутешествовать, так как из-за достаточно плотного расписания не успевает осмотреться.
«Очень хочется дочку свою привезти сюда, подругу, мужу бы здесь очень понравилось, брату. Мне очень хочется сюда приехать, попутешествовать здесь. Так неловко, когда каждый раз приезжаешь на гастроли, и люди с открытым сердцем спрашивают: «Как вам город»? А как нам город? Аэропорт, гостиница, сон, спектакль, а ночью мы уже переезжаем в другой город. Мы ничего не видим, поэтому нужно приезжать, тем более - сюда».
Волшебная палочка, чтобы вернуть маму
Аронова рассказала о том, что изменила бы, окажись в ее руках волшебная палочка.
«Я бы изменила возраст ухода моих родителей. На папу-то я нагляделась, он ушел два года назад. А мамы не стало, когда мне было 23 года. Поэтому моя жизнь сейчас – это до и после нее. Я была другим ребенком, другой Манечкой, я жила в сказочном саду среди бабочек и цветов. Мы с братом долгожданные и любимые дети. Мама никогда не занималась моралите. Она как-то так умела делать очень важные вещи в моей жизни. Только сейчас, будучи уже взрослым человеком, я понимаю это».
Серебряные колокольчики
«Серебряные колокольчики» Евгения Богратионовича Вахтангова связаны с искусством, с актерским делом. Необыкновенным родительским счастьем она считает тот момент, когда вдруг ловишь себя на мысли, что твой ребенок тебя переплюнул.
«У нас часто бывают застолья, на которых я всегда говорю один и тот же тост сыну и дочери: «Я знаю, что такое потеря, но все равно иду на 19 лет раньше тебя по этой жизни и на 32 года тебя. Мой путь все равно там. Я прорубаю вам эту просеку. Вы в какой-то степени по моим следам идёте, но у меня нет одного опыта – вашего. И вы в этом плане старше меня».
Вместе с тем сама Арона задается вопросом, смогла бы она не воспользоваться славой родителей.
«Дочка пошла в медицинский, а сын-то в театральный, так еще и в Вахтанговском. Он в моем театре! Как это – правильно дистанцироваться от мамани и что-то из себя представлять? Но его любят в театре и хорошо отзываются. И это для меня уникально. И я каждый раз говорю им, как горда. Это и есть для меня серебряные колокольчики».
