Наш основной обозреватель Заур Фарниев – о нехитрой информационной доктрине высоких республиканских чиновников.
Наши публикации в «Основе» и социальных сетях о том, как сотрудники Cерого дома чинят препятствия неподконтрольным им журналистам не вызвали большого интереса у рядовых читателей. И очень зря. Потому что история не про противостояние «своих» и «чужих», а про наше общество. В целом. И том, что этому обществу грозит и к чему его готовят.
Скажу о себе. Я не могу браться за каждую тему, с которой ко мне обращаются мои читатели. Это невозможно просто физически, так как каким бы продуктивным и рабоспособным я ни был, качественно и серьезно рассказать обо всём не в состоянии. Это и «сравнительно честный отъем земель» у селян, и несправедливость судебной системы, и произвол чиновников, и наглые тендеры, которые разыгрываются уже после того, как объекты начинают или даже заканчивают строить. Повторюсь, я просто не в состоянии. При том, что я или еще пара моих коллег всегда оказываются последним звеном, куда приходят отчаявшиеся люди. Самое интересное, что к нам их направляют зачастую из государственных СМИ, где разводят руками, со словами, что никто сейчас в Осетии «об этом» рассказать не может, а вот мы… Мы, вроде бы как – всемогущие.
Нет. Мы – не всемогущие. Для того, чтобы сделать достойный материал, как известно, нужно в нем разобраться. Либо с документами в руках, либо говорить со всеми заинтересованными сторонами, одной из которых (сюрприз!) всегда оказываются чиновники. Помельче или покрупнее, не играет никакой роли, так как общаться с нами в сегодняшних реалиях любой из них может исключительно по доброй воле. Захочет – ответит, захочет – проигнорирует. И ничего ему за это не будет. Потому что к журналистам, с легкой руки главы республики Вячеслава Битарова, чиновники сейчас относятся исключительно как к обслуживающему персоналу, от которого зависит чуть меньше, чем ничего.
Скажу честно, для меня мало радости общаться с теми, кто волею случая оказался в доме правительства Северной Осетии. И мне даром не нужно их приглашение «на паркет» или на скучные до оскомины совещания или заседания. Но мне и моим коллегам нужны комментарии и ответы на вопросы, которые интересуют даже не нас, а тех, кто к нам приходит. В этом проблема. Так что если кто-то считает, что весь сыр-бор только от того, что нам хочется лицезреть господ Битарова, Тускаева, Мачнева или Сабаткоева – очень неправ. Нам нужно, чтобы они отвечали на вопросы, которые задают им через нас, как бы это пафосно ни звучало.
Вопросы неудобные, никто не спорит, но вместо того, чтобы говорить о них или хотя бы попытаться это сделать, на тех, кто смеет тревожить местных небожителей наклеивается ярлык «провокаторов» или «продажных писак», чем удачно замыливается любой вопрос или обращение. Стоит вспомнить историю с вопросом Мадины Сагеевой Вячеславу Битарову на антиэлектроцинковском митинге и всё станет понятно. Тогда это стало квинтэссенцией отношения власти даже не к журналистам, а ко всем тем, кто еще пытается задавать несогласованные с пресс-службой вопросы главе Северной Осетии.
В разговоре с людьми, отвечающими за информационную политику Серого дома, мне так и не удалось получить ответа на вопрос, чем чиновникам могут помешать журналисты. Они юлили, посмеивались, но, в конечном итоге, соскакивали с темы, советуя «не хайповать». То есть, когда ко мне подошли полицейские и в присутствии Фатимы Сабановой потребовали не снимать выступление Вячеслава Битарова, я – «хайповал». Как «хайповал» и когда увидел «официальную» картинку с той встречи, где ни словом не было сказано о главном.
То есть, обрезанное заявление господина Битарова очень походило на вранье без его второй части. Но второй части не было. У них не было, а у нас есть.
Сам факт запрета съемок даже не в здании правительства (что там нельзя без разрешения даже моргнуть, мы уже привыкли), а в общественном месте, в присутствии пары сотен человек, стал чем-то новым. Пока неизведанным, но ожидаемым. Почувствовав, что можно затыкать всех несогласных, чиновники решили не мелочиться и заткнуть рты вообще всем. Под молчаливое одобрение тех, кто уже завтра на своей шкуре почувствует всю мощь этого запрета.
Когда пойти ему будет уже некуда.
Так что, это не внутривидовые разборки. Это борьба за выживание нормального общества. Которое пока что можно сохранить. Нам надо взбить из молока сметану, чтобы не утонуть. Хотя бы попытаться.
