Житель с. Црау Степан Ботоев вспоминает трагическую развязку ночного боя 77-летней давности.
Дом одного из старейших жителей с. Црау Алагирского района расположен на центральной улице. Но с лесополосой его разделяют каких-то 300 метров. Именно оттуда в оккупированное село вошли партизаны зилахарского отряда. Расчет был сделан на внезапность. Однако этот рейд в ночь на 15 ноября 1942 года был обречен. Партизан здесь ждали. Что же произошло в ту злополучную ночь?.. 90-летний старик до сих пор вспоминает о ней со слезами на глазах.
…Но для начала вкратце расскажем, что вообще представляло из себя партизанское движение в Северной Осетии. Как и на любой другой оккупированной территории, в республике осенью 42-го года начали формироваться партизанские отряды. Немец хозяйничал в республике совсем недолго: 2-4 месяца в разных районах. И вслед за отступлением пошло контрнаступление, которое завершилось полным освобождением Северной Осетии 3 января 1943 года. Но тогда партизаны готовились к тяжелой зиме.
«Беритесь за оружие и беспощадно истребляйте немецких захватчиков»
Итак, еще 1 августа 1942, когда солдаты Вермахта только приближались к Осетии, решением Орджоникидзевского комитета обороны был утвержден состав полработников, которым в случае оккупации предстояло организовать и возглавить партизанское движение. Сначала эти задачи были возложены на заместителя наркома внутренних дел Дзобаева. Но через полтора месяца эти полномочия были переданы второму секретарю обкома ВКП (б) Алексею Газзаеву. Комиссаром объединённых партизанских отрядов был назначен секретарь обкома Александр Мамсуров. Оплотом партизанского движения должны были стать коммунисты, комсомольцы, партработники, а на помощь им делегировались действующие офицеры Красной Армии.
«Сыны и дочери Осетии! Идите в партизанские отряды, беритесь за оружие и беспощадно истребляйте немецких захватчиков. Будьте такими же стойкими и храбрыми в бою, как Герои Советского Союза Казбек Карсанов, Алексей Остаев, Хадзимурза Мильдзихов и Гена Цоколаев и многие другие наши братья и сестры…», - говорилось в листовках, которые распространялись среди населения.
Теперь же обратимся к одному рассекреченному документу архивной службы - постановлению Орджоникидзевского комитета обороны №157 от 31.10.1942 г.:
«Учитывая то, что часть территории Северо-Осетинской АССР занята немцами Орджоникидзевский (Владикавказский) комитет обороны постановляет:
1. Ввести в действие партизанские отряды Кировского, Махческого, Дигорского, Ирафского и Садонского районов. Для организации партизанских действий на участке Ахсарисар, Дур-Дур, Чикола, Дигорского и Урсдонского ущелий и руководства партизанским движением в указанных районах послать в Садонский и Махческий районы через Згидский перевал секретаря обкома ВКП (б) т. Мамсурова А.С.
2. Поручить секретарю обкома ВКП (б) т. Газзаеву А.П. организовать из партизан Правобережного, Орджоникидзевского, Дарг-Кохского, Алагирского, Гизельдонского и Ардонского районов отряды, которым также вступить в активные действия против немецких войск.
Организованные партизанские отряды перебросить в Куртатинское ущелье с тем, чтобы они имели возможность в случае необходимости выхода на Военно-Грузинскую дорогу».
Первый бой осетинские партизаны приняли через 10 дней после постановления. Им предстояло производить разведку, места дислокации штабов, пути подвоза боеприпасов и продовольствия. В общей сложности в республике было создано 9 партизанских отрядов численностью около 650 человек.
Орджоникидзевский отряд – 54 человека,
Объединенный Алагирский отряд – 109 человек (включая 5 женщин);
Ардонский отряд – 55,
Кировский отряд – 50,
Гизельдонский отряд – 65 (3),
Ирафский отряд – 64 (3),
Махческий отряд – 52,
Даргкохский отряд – 93 (54)
Алагирская «Зоя Космодемьянская»
Самым многочисленным оказался Алагирский партизанский отряд, в который влился Садонский отряд. Половина его базировалась в Зилахарском ущелье, примерно в 10 км от с. Црау, вверх по течению р. Цраудон. Командовал отрядом Иван Бтемиров.
31 октября немцы овладели Дигорой, оттуда двинулись в сторону Црау и Алагира, которые захватили 1 ноября.
Из рассекреченного боевого донесения лейтенанта милиции А. Кайтукова секретарю обкома ВКП (б) А. Мамсурову от 5.11.1942 г:
«Доношу, что согласно Вашего задания, мною установлено следующее: Партизанский отряд Алагирского района в количестве 34 человек находится в районе с. Зилахар, того же района, который до настоящего времени к активным действиям не приступил. Отряд в своем распоряжении имеет 12 шт. верховых лошадей, но кормов для них совершенно не имеется» (орфография и пунктуация сохранены).
Военный исследователь из Алагира, работник городской библиотеки Луиза Касимова за годы своей работы разобрала много архивных документов и подготовила ряд публикаций о местных партизанах и подпольщиках. Она рассказала, что в Алагире была своя Зоя Космодемьянская – Ксения Хацаева. Эта комсомолка состояла в партизанском отряде, и со спецзаданием была направлена в оккупированный Алагир, чтобы собрать разведданные. Она несколько раз проникала в город, возвращаясь в штаб, с выполненным заданием. Но во время очередного посещения города девушка была арестована. Гестаповцы долго пытали ее, но не услышали от нее ни слова, и в конце концов казнили отважную Ксению.
«В оккупированном Алагире также действовала подпольная группа «Ущелье», которой руководил Павел Лаврентьев (подпольное имя «Марков»). Подпольщики выявляли изменников, рассекречивали фашистскую агентуру среди местного населения», - рассказала Касимова.
Алагирские партизаны боевое крещение приняли спустя две недели после начала оккупации райцентра. Вместе с бойцами 351-й стрелковой дивизии они атаковали немецкий гарнизон в с. Црау. Подробности этого боя прежде нигде не публиковались. Но многие из старшего поколения сельчан хорошо запомнили тот день. Среди них и Степан Ботоев, который в 12-летнем возрасте фактически стал непосредственным участником этих событий.
«Немец Отто был хорошим человеком, он мне свой мотоцикл обещал»
День начала оккупации старожил хорошо запомнил. Когда немцы были на подступах к селу, многие црауцы вместе с детьми предпочли перебраться в Зилахар, человек 60-70. Там к тому времени еще был целый поселок, функционировала школа. Условия для жизни были достаточно сносные. Степану было поручено перегнать в ту сторону колхозный скот, чтобы они не достались фашистам. С этой задачей он справился на отлично: ему удалось перегнать около 4000 овец и 150 голов КРС. Самому же предстояло вернуться в село, где остались мать и брат.
- Как сейчас помню, Татаркан Каргинов из партизанского отряда велел мне идти обратно и держать рот на замке.
Это был тревожный день. Село сдали без боя. За 2 км до Црау немцы перестали стрелять, заходили спокойно, ничего не боясь. У Ботоевых в огороде был вырыт окоп, там же хранился небольшой запас еды. Мать велела своим детям сидеть там и не высовываться. Степану стало интересно, и он вышел на улицу. Танки медленно тянулись из нижней части села.
- Они остановились, когда поравнялись с нашим домом. Молодые танкисты попросили воды. Я велел соседской девочке набрать ведро. Они напились, а остатки воды вылили на ту девочку и рассмеялись. Когда полностью овладели селом, начали расквартировываться.
Селились буквально в каждом доме, небольшими группами. В качестве штаба выбрали сельскую школу. У Ботоевых поселился подполковник и шесть солдат. Танки припарковали буквально в нескольких метрах от дома.
- Фамилию офицера не запомнил. А звали его Отто, неплохо изъяснялся по-русски. Каким же хорошим он был! Его солдаты были обычными людьми, относились к нам нормально. Чего не скажешь об эсэсовцах (в дивизии СС «Викинг» состояли добровольцы из Бельгии, Голландии и стран Скандинавии – прим.ред.) и румынах. Те еще звери и мародеры были. Как только видели домашний скот, сразу же тащили на убой. А Отто был благородным человеком. Приносил нам еду: конфеты, сахар, колбасу. И всегда говорил маме: «Это для твоих детей, пусть едят, чтобы росли». У него был новенький мотоцикл. В него человек 9 помещалось. Он пообещал оставить его мне: «Все равно я умру на этой войне. Лучше пусть тебе останется, чем где-то в поле. Подрастаешь, будешь ездить на нем».
Немцы продолжали наступать на Владикавказ. Но црауский гарнизон оставался в селе, хотя на подступах к столице республики завязались сильные бои. Немецкая оккупация не предполагала оставлять даже такие малозначимые населенные пункты, чтобы в своем тылу не допускать очаги сопротивления. Да и кругом лес. Партизаны могли ударить в любой момент. Собственно, так оно и произошло.
«Живого места на улице не было, кругом трупы бойцов»
15 ноября 1942 года. Для Степана Ботоева, похоже, этот день стал одним из самых тяжелых. Накануне партизаны заслали в село двух разведчиков – осетина и грузина. Они должны были разузнать о местах дислокации техники и живой силы. Назад не вернулись: кто ж теперь знает, сдались ли они или же предали своих после допросов. Но как бы там ни было, на их совести смерть десятков боевых товарищей.
- Душой чувствовал что-то неладное. Забежал к матери и говорю: беда, смотри, они башни танков повернули в сторону леса. Подступы к селу были заминированы. А где-то в полночь в небе засияли световые ракеты, застрочили немецкие пулеметы.
Не дождавшись возвращения разведчиков, партизаны и красноармейцы все же решили под покровом ночи атаковать немецкий гарнизон. Рассчитывали взять неожиданностью и захватить технику и оружие. Только вот просчитались. Целый батальон был обречен.
- Кругом стрельба, отовсюду доносились жуткие крики. Наши смертельно раненые бойцы в агонии взывали к матерям. До сих пор эта картина перед глазами, как сейчас слышу голоса этих молодых ребят, - с содроганием рассказывает Степан.
Ботоевы решили спрятаться в подвале у соседей. Степан взвалил на плечи своего хромого брата, и они втроем побежали к соседскому дому Савлаевых. Но на улице их остановили двое партизан. Им было по 22-24 года.
- Они сказали по-осетински: куда вы, не видите, какая стрельба; мы-то здесь свою смерть найдем, а вы куда лезете. Как же я не запомнил их имена и фамилии?!. Это были парни из Ставд-Дурта. Они загнали нас обратно и велели спрятаться под печкой. А сами спросили, как добраться до Зилахара. Я им указал дорогу в сторону реки, а там уже идти вверх по течению. Эх, если бы они спрятались вместе с нами, наверняка выжили бы, - после этих слов на глазах старика проступают слезы.
Тот бой начался около полуночи и прекратился примерно через три часа. Все утихло. Но Ботоевы еще не решались выходить. И лишь утром Степан выглянул на улицу.
- Это было страшное зрелище. Не земле не было живого места. Кругом лежали трупы, среди убитых были и мирные жители. Мы пошли с соседским мальчиком в сторону оврага и увидели там, как кто-то поднимает руку. Это был тяжело раненный капитан. Его заметил кто-то из немцев, приказал нам уйти, а сам облил несчастного бензином и заживо поджег его. Я прибежал домой и проплакал весь день.
Примерно в том же месте собрали тела партизан и красноармейцев и захоронили. Большие потери понесли наши бойцы. Но немало они перебили и немцев. В тот же день командование гарнизона собрало жителей села, в том числе детей и стариков, заперло в подвале и объявило об акции возмездия. Среди них оказался и брат Степана.
- Нам сказали, что сейчас подсчитают свои потери. Если на каждого убитого немца придется два партизана, то никого не тронут. Если больше, то будут расстрелы среди мирного населения. Подсчитали. Наверное, наших полегло человек 70-100. На каждого немца пришлось примерно 2,5 партизана. Вместе с соседскими ребятами решили осмотреть округу, и на речке нашли тех двух ставддуртских партизан. Местные полицаи засекли их, расстреляли, а затем сняли с них всю одежду.
«Мама попала в расстрельный список»
Из небольшого села на фронт ушли 194 человека. Не вернулись домой 90. Те же из сельчан, кто не успел уйти на фронт, предпочли партизанить. Но история села знает и не самые приятные моменты. И здесь нашлись и предатели.
Из рассекреченного боевого донесения лейтенанта милиции А. Кайтукова секретарю обкома ВКП (б) А. Мамсурову от 5.11.1942 г:
3-го ноября, после того, как немцы заняли гор. Алагир, из дезертиров Красной Армии по сел. Црау явились и сдались немцам следующие лица: Таболов Федор, Касабиев Пули, Томаев Будзига, Сопоев Гаги, Бутаев Николай, Черчесов Мамсур и Дзебоев Бесто.(орфография и пунктуация сохранены).
Полицаи традиционно отличались жестокостью и желанием выслужиться перед немцами. Расстрел партизан из Ставд-Дурта был не единичным случаем. По доносу полицаев фашисты расстреляли члена ВКП (б), секретаря сельсовета Ольгу Тохсырову, хотя перебежчики прекрасно знали, что у нее на руках двое малолетних детей.
Они же засекли партизан Габо Каргинова и Хамыца Хохова, когда те ночью вернулись из леса повидаться с родными. Мужчин схватили и заставили рыть себе могилу. Совсем юный Степан стал очевидцем еще одной казни.
- Габо упал с первого же выстрела. А Хамыц держался, словно пытаясь показать крепость духа. Лишь немного вскрикивал после выстрелов. Крепко стоял вплоть до девятой пули. Потом рухнул. Помню и то, как Илус Хестанов направлял на женщин винтовку и заставлял их выносить в котле грязь: мол, немцы не должны пачкать сапоги.
Полицаи нередко заставляли женщин и детей работать. Той осенью в колхозе не успели убрать картофель. Изменники под конвоем выводили сельчан в поле на уборку картофеля. Как-то во время таких работ, в районе р. Къабагъуатдон, что между селениями Црау и Синдзикау, по полицаям начали стрелять партизанские снайперы. Бесто Дзебоева убили с первого выстрела, а Мамсура Черчесова ранили в запястье.
Руководил сельскими полицаями Батцека Бораев, но он был двойным агентом. Немцы так и не смогли его разоблачить, хотя он порой слишком откровенно защищал пособников партизан.
Как-то на стол немецкого коменданта положили большой список сельчан, которые помогали партизанам - едой, одеждой, разведданными. Бораев случайно увидел этот список. Начал спрашивать, кто его принес. Комендант говорил, что всех их надо повесить.
- Первым в этом списке был Дзыба Марзоев. Вслед за ним моя мама... Батцека смелым оказался, пригрозил офицеру, что если кого-то из них повесят, сам лично убьет коменданта. В итоге немецкий офицер сжег список. Бораев мало того, что переубедил его в невиновности сельчан, так еще попросил выдать доносчика. Комендант лишь назвал его приметы, и тогда Батцека начал водить в штаб всех, кого подозревал в доносе. Вплоть до Синдзикау доехал. Изменника так и не выявил, но зато стольких односельчан он спас. Уже ведь и виселица у реки была готова.
Степан Ботоев рассказывает, что Батцека Бораев был из хорошей семьи. Во время оккупации помогал многим сельчанам едой. А однажды ему стало известно, что немцы собираются казнить дочь Дзебоевых, которая была связана с партизанами. Бораев их опередил, незаметно сообщил ей, чтобы через лес тот час же бежала в сторону Мизура.
- После ухода немцев Батцека уехал в Турцию. Вряд ли бы НКВД в условиях военного времени стало бы разбираться, вел ли он двойную игру или нет. Отправили бы в расход. Там он обжился, стал преуспевающим фермером, а на родину больше не вернулся.
«Отступаем. Зачем мы стреляем друг в друга?»
Немецкая оккупация длилась недолго. От стен Владикавказа солдаты вермахта попятились назад. В один из дней Степан застал необычную картину. Жившие у Ботоевых молодые немецкие солдаты, а им было 24-26 лет, сидели вместе и горько плакали.
- Я спросил, в чем дело. А они прям зарыдали после моего вопроса. Тот же вопрос я задал Отто, когда он вернулся. Офицер достал из кармана записную книжку, в которую были вложены фотографии супруги, сына и дочери. Он показал мне их и говорит: «Видишь, это моя семья. У каждого из моих солдат тоже дома дети. И вряд ли они их еще увидят. Сталин крепкий человек, не оставит нас в живых. Вот мы и плачем.
После разгрома армии Паулюса под Сталинградом терпела сокрушительное поражение и группировка, которая, казалось, одной ногой была во Владикавказе. Простые солдаты Вермахта понимали свою тяжелую участь. В ночь на 24 ноября, около полуночи, Отто вернулся домой, сказал «отступаем» и приказал бойцам спешно собираться.
- Никогда не забуду, как он положил мне руку на плечо и сказал: «Ты человек, я человек. Зачем друг в друга стрелять?!. Мы не хотели сюда, это Гитлер развязал войну».
А свое обещание он сдержал – оставил ребенку новенький ВMW. Его солдаты спрятали мотоцикл во дворе под стеблями скошенной кукурузы.
- До чего же он хорош был! Мощный как танк, - вспоминает старик. – Вслед за немцами в село зашли партизаны. А через три дня милиция начала проводить рейды, предлагая населению сдать имеющееся оружие. А у меня 4 винтовки, два из них – карабины. Начали обыскивать дом, и нашли мотоцикл. Майор Балаев спросил: откуда у меня мотоцикл. Я резко ответил ему: не ты же мне его дал. Он отвесил мне пощечину, а второй офицер заступился за меня. Я сел на корточки перед домом и долго плакал, умоляя их не забирать мотоцикл, но тщетно. Так мой немецкий подарок стал трофеем милиционера Балаева.
