Хандзарифа Хабаева точно знает, как помочь детям с инвалидностью не чувствовать себя «другими» и что нужно сделать, чтобы страх матерей, столкнувшихся с детским диагнозом, рассеялся. И делает это.
В общем дворе старого владикавказского дома до позднего вечера не выключается свет. Несколько мужчин выгружают из машины мешки с картошкой и ведра с яблоками. Женщина сортирует картофель и фасует фрукты. Иногда она вытирает руки и поднимет трубку телефона, громко диктуя адрес.
Сегодня у председателя Реабилитационного центра детей-инвалидов «Алания» Хандзарифы Хабаевой запланированы «сельхоззаготовки». Так она называет предоставленные фермерами-меценатами овощи и фрукты — их надо отправить нуждающимся семьям.
Двадцать лет Хандзарифа выполняет самую разную работу. Приходится быть и администратором, и фасовщицей, и штурманом у водителя, объезжающего несколько сел подряд в поисках благотворителей, вести концерты, организовывать праздники, обивать пороги ведомств.
Идея центра предельно проста: социальная реабилитация детей с инвалидностью с помощью обычного человеческого общения. Но Хандзарифа знает: это — именно то, что нужно таким детям.
FOTO2
Слезы и пустота
— Тридцать лет тому назад у меня родился четвертый ребенок — моя младшая девочка Залиночка. Когда я узнала, что у нее повреждена центральная нервная система, мне показалось, что я потеряла землю под ногами. Каждый день — слезы и пустота. Я не знала, как справиться с этим.
Началась борьба. Одно я поняла точно: мне нужно доказать, что особенные дети имеют право жить такой же полноценной жизнью, что и другие. Мне нужна была помощь знающих людей и госструктур. Но тема инвалидности была табуирована, закрыта за десятью замками. Мы встречались с другими матерями детей-инвалидов и не могли понять: откуда такое равнодушие? Нам нужно было пробиваться, и я собрала команду таких же мам, как я.
Скажу честно, без пафоса: я по натуре боец. Не умею опускать руки. И с тех пор я не останавливаюсь. Вначале десять лет проработала председателем родительского комитета в Обществе инвалидов одного из районов нашего города. Начала помогать семьям продуктами. Потом мы раздавали одежду, помогали организовывать выезды на отдых. Детям с ДЦП удавалось при моей помощи получить автотранспорт, кто-то смог улучшить жилищные условия. Видя, как успешно продвигается работа, друзья подсказали мне создать свой центр.
Важные слова
— Мы появились в январе 1998 года. Когда нас совсем никто не знал, было невероятно тяжело. Чтобы получить разрешение провести какое-нибудь мероприятие, найти помещение, привлечь спонсоров, я ходила с письмами по организациям, как говорится, «шла на поклон».
Сколько раз мне приходилось уходить со слезами! Однажды пошла к спонсору, а мне грубо отказали. Сижу среди своих мамочек и плачу. А одна из бабушек мальчика-инвалида говорит: «Испытания тебе даны ради всех наших детей. А испытания даются сильным. Важен результат, а ты ведь видишь, как на глазах меняются эти дети, становятся уверенными в себе. Не сдавайся, пожалуйста». Бабушки той уже в живых нет, а ее слова остались.
Полузамерзшие пальцы
— Были моменты, когда ко мне приходили матери и признавались, что им не на что купить детям хлеб. Иногда я сама со своего огорода в селе привозила овощи таким семьям. Потом поняла, что можно попросить о помощи и других огородников. Никогда не забуду, как поздней осенью один из колхозов предложил нам собрать для наших детей картошку, капусту, морковь. Рабочих рук не хватало, и вместе с мамочками мы поехали на полузамерзшее поле. Чуть не отморозили себе пальцы, но шанс упускать было нельзя. Я думала: если откажусь сейчас, нам вообще ничего никогда не предложат.
Со стороны кажется: ну картошка и картошка! А на самом деле отнимает столько сил. Вначале обзваниваешь фермеров. Просишь. Потом ищешь транспорт. Бывает, борт у машины высоченный, и я мешок поднять не могу. Водители выходят и помогают. Много хороших людей вставало и встает рядом с нами.
Выход из четырех стен
— Мы возили детей на оздоровительный отдых за рубеж и на черноморские курорты. Представить невозможно, сколько проблем нужно преодолеть. И гостиницу выбрать адаптированную, и весь путь тщательно продумать… Но глаза детей, когда они впервые видят турецкие пляжи и красивые аэропорты, — это что-то!
Проводим спартакиады для инвалидов, фестивали, отмечаем рождественские праздники, масленицу, Пасху, День защиты детей… Одно из правил — в конце всех ждет праздничное застолье. И дело не в том, что нам нужно накормить детей. Слава богу, голодные времена прошли. Ребятам нужно общение. Спектакль завершился, подарки раздали — и домой? А там снова четыре стены и измученная мамочка. А что видят родители? Бесконечное лечение и тревогу за будущее. А так, за столом в общей компании, среди людей с такой же бедой, они могут хоть немного забыться.
Многие общественные фонды сейчас так подходят к работе. Утренники, праздничные посиделки в кафе, вручение наград меценатам, представления для детей — это и есть реабилитация. Мы не социальные работники, мы — мамы.
Долгий путь к себе
— Сегодня смотрю на наших детей и думаю: а ведь они прошли долгий путь от закомплексованных малышей до уверенных в себе взрослых людей. Это огромный прорыв.
Была у нас девочка одна, Аланочка. Профессионально занималась восточными танцами. Девочка-инвалид смогла завоевать массу наград, выигрывала конкурсы по всей стране. И никто даже догадаться не мог о ее болезни. Наш центр помог ей получить высшее образование по специальности «Социальный работник». Работала в хорошей организации, вышла замуж, родила ребенка. Один из подопечных, Борис, окончив вуз, переехал в Норильск, сейчас занимает в крупнейшей компании отличную должность. Не испугался ни сурового климата, ни перемен. Ради таких историй мы и работаем — чтобы люди с инвалидностью могли просто жить.
Революция
— Общество сегодня повернулось лицом к нашей проблеме. Произошла революция. Инвалидов больше не прячут дома, не боятся о них говорить. Можно встретить человека в инвалидной коляске и на концерте, и в театре, и в кино. Еще недавно государство иначе смотрело на нас. Люди думали, что это только наша проблема, и мы должны решать ее в кругу своей семьи. Но мы вынесли эту проблему на суд общественности — и этот суд выиграли. Таких организаций, как наша, много по всей стране. Не услышать, отвернуться -уже не получится.
Давайте будем откровенными. Ребенок-инвалид неспроста появляется на свет: часто это медицинская ошибка, часто — экология. Так что обществу не отмахнуться от нас, мы ведь сами вышли из этого общества.
Недоступная среда
— Многое еще только нужно сделать. К нам в город часто приезжают звезды эстрады, и они дарят билеты на свои концерты нашим детям. Но не все могут на эти концерты попасть. Надо преодолеть эти бесконечные лестницы концертных залов. Многие скажут: «Ну, может же колясочник обойтись именно без этого концерта? Не попал сегодня в этот зал, попадет в другой, более приспособленный».
Я отвечу: «А почему не сегодня? „Доступная среда« — это о чем? Это для кого? И в рестораны, и в театры, и на концерты — инвалиды хотят ходить везде».
Жалость и уважение
— Мы не должны губить наших детей равнодушием, но и опекать чрезмерно инвалидов нельзя. Они должны понимать, что и у них, несмотря на недуг, помимо прав есть обязанности. Конечно, кому-то физическое состояние не позволяет ходить, но научите ребенка рисовать, заправлять свою кровать, мыть посуду. Им жить дальше. Дайте им навыки, ремесло, профессию. Мир знает массу примеров, когда инвалиды и в спорте, и в программировании, и в бизнесе достигали невероятных высот. Жалость — плохой помощник в общении с инвалидами. Они равные остальным люди. И достойны уважения, а не жалости. Лично мною движет не только любовь к детям, но и уважение. Я ведь уважаю себя как женщину, как человека, как профессионала. Почему к людям с инвалидностью надо относиться иначе?
Мечта
— Моя самая большая мечта — открыть кафе, где трудились бы люди с ограниченными физическими возможностями, выполняя ту работу, что по силам. Кто-то картофель чистит, кто-то салаты украшает, кто-то моет посуду. Чтобы они могли общаться и зарабатывать. Еще очень хочется, чтобы у нас был небольшой земельный участок с базой отдыха для детей-инвалидов. Чтобы они могли быть на свежем воздухе, рядом с людьми, а не сидели в четырех стенах. Это ведь очень страшно, когда ты совсем один.
