Но уточнил, что не хотел бы покидать СИЗО, пока там остаются Такоев и Габараева.
Экс-глава минтуризма и инвестиций Алан Диамбеков, которому накануне продлили арест до 17 декабря, на заседании Басманного районного суда поделился своим видением того, как ведется следствие по громкому делу о растрате при покупке в госсобственность объектов «ОЗАТЭ». Кроме того, он высказал свою позицию по мере пресечения. «ОсНова» публикует наиболее интересные фрагменты из речи Алана Диамбекова.
- Два месяца моего пребывания под арестом заставляют меня сегодня кое в чем признаться. Я признаюсь в том, что все это время крайне неверно понимал задачи, которые решает следствие, постоянно требуя для меня содержания под стражей. Я ошибочно полагал, что план следствия состоит в том, чтобы просто запугать меня. Поскольку довольно быстро стало очевидно, что такая тактика не работает, но мои оппоненты продолжали оставаться настойчивыми в своих пожеланиях, я заподозрил, что идея в другом. А ознакомившись недавно с некоторыми материалами дела, понял, в чем именно. Идея следствия в том, чтобы лишив свободы, заставить меня испытывать стыд. «Испанский стыд» за действия самого следствия.
- Все, что осуществляет следствие по данному делу, пока я нахожусь под арестом, не имеет никакого отношения к расследованию с целью установления истины. Правоохранители ведомы только одной задачей: сохранить собственную версию, как единственно верную, и создать, именно создать под нее доказательную базу, разными, «в том числе и законными» методами.
- Когда следователь из Осетии под давлением замотивированных сотрудников другой силовой структуры незаконно возбуждает уголовное дело, а его коллега из Москвы, оберегая «честь мундира», выдумывает соответствующие доказательства. Естественно, что заниматься этим гораздо легче, когда обвиняемый находится в следственном изоляторе и лишен возможности принятия адекватных мер собственной защиты.
- Хочу попросить суд помнить, что принимая очередные решения, в том числе и по мере пресечения, суд не просто определяет судьбу обвиняемого, но и задает определенный вектор ходу самого следствия. Как любой нормальный человек я хочу находиться рядом со своей семьей. Однако у меня нет страха ни перед следствием, ни перед тюрьмой. Поэтому решение о мере пресечения я оставляю на усмотрение суда. При этом замечу, что в один день со мной были незаконно задержаны и двое моих друзей, и ни при каких условиях я бы не хотел покидать СИЗО до того, как это сделает каждый из них.
