В Северной Осетии ищут причины смертей беременных женщин в ковидном роддоме в Беслане. Всего, согласно официальным данным, в родильном отделении Правобережной больницы, перепрофилированном под приём рожениц с COVID-19, с сентября по декабрь 2021 года скончались восемь пациенток. Смерть еще как минимум одной женщины в официальную статистику не попала.
В поисках справедливости родственники умерших обратились в надзорные и контролирующие органы. Проверку начали Росздравнадзор и республиканское управление Следственного комитета под контролем со стороны федерального руководства в лице Александра Бастрыкина. Также родственники были на приёме у сенатора Арсена Фадзаев и у главы республики Сергея Меняйло.
Врачи родильного отделения в свою очередь объясняют смерти рожениц "поздней обращаемостью". Этой же версии придерживается осетинский Минздрав. Министерство здравоохранения России ранее отмечало, что течение коронавируса у беременных в эту волну заболеваемости протекает наиболее тяжело по всей стране.
В публичную плоскость вопрос о смертности в роддоме Правобережной больницы впервые вынесли на совете североосетинского парламента 16 декабря.
"Еще 9 декабря было направлено обращение министру здравоохранения РФ Михаилу Мурашко, чтобы спецбортом забрали роженицу 1997 года рождения в больницу №15 Москвы, в которой лечат рожениц с серьезным заболеванием. Но увы, она умерла, до этого погиб ребенок", – заявила депутат Светлана Доева.
Председатель комитета парламента по здравоохранению Лариса Ревазова констатировала, что за последний квартал в Северной Осетии ситуация с младенческой и материнской смертностью ухудшилась. В качестве основной причины она назвала "кадровый вопрос".
"До самой смерти буду искать справедливости"
Фатима Тасоева, мать одной из погибших беременных женщин, рассказала о последних днях жизни ее дочери Аиды.
"Вся наша семья переболела ковидом. И когда дочь затемпературила, мы были уже уверены, что это коронавирус. Но у нее все ПЦР-тесты были отрицательными. Все равно повезли ее в больницу. Там нам ответили, что пусть приходит, как станет хуже. У меня вся эта переписка есть. Ее лечили витаминами. У моего мужа сахарный диабет, проблемы с печенью, во время ковида поражение лёгких было 45%. Но даже его вылечили. Я каждый день звонила дочери, говорила, что давай ещё раз поедем в больницу. Она отвечала: "Как же мы поедем, если не кладут? Они врачи, им виднее". Нам говорили, что у беременных двойной иммунитет", – рассказывает Фатима.
Когда ночью ее дочери Аиде стало совсем плохо, отец отвез ее в роддом. В тот же период заболевают сын и муж беременной женщины. Фатима говорит, что все время ухаживала за внуком и звонила дочери. Через пару дней та перестала отвечать.
"Когда я приехала, то Аида уже была в палате интенсивной терапии. Трубку по-прежнему не брала. Но написала сестре, которая тоже врач, в Москве: "Дзера, срочно вылетай, а то я умру". Дочка сразу же взяла билеты до Владикавказа. Я снова поехала в больницу и там потребовала пустить меня в реанимацию. Совсем не готова была увидеть Аиду в таком состоянии. С трубкой во рту, даже воду пить не может. Я начала ругаться. Мне сказали, что у Аиды бывают панические атаки. Дочка же объяснила, что это не атаки. Ей было морально тяжело видеть умирающих на ее глазах беременных", – вспоминает Фатима.
Она рассказывает о попытках организовать эвакуацию своей дочери в Москву, семья была готова заплатить пять миллионов рублей за медицинскую транспортировку на самолете.
"Но на утро на свет появился мой пятый внук. Она сама его родила. Все были в шоке, как смогла. Мы надеялись, что, раз ребёнка в животе нет, лечение пойдёт по полной. Но ей стало хуже. Мы скинули анализы везде, где только можно, даже за границу. Врачи отвечали, что у неё начался сепсис, надо менять лечение. Но мы пять дней не могли ничего добиться. Аида была в сознании, держала сестру за руку. Она пожаловалась, что с двух до четырех часов бывает плохая подача кислорода. Но сейчас это уже никому не докажешь", – говорит Фатима.
Собеседница отмечает, что к гинекологам роддома у неё претензий нет. Ребёнок родился, его спасли и выходили. Но лечащий врач, по мнению Фатимы, не справлялась со своими обязанностями.
"У Аиды было уже 95% поражения легких, все органы отказывают. Начали искать оборудование ЭКМО (экстракорпоральная мембранная оксигенация) и иммуномодуляторы. Они нужны были, чтобы дочь дожила до прилета врачей из больницы им. Склифосовского. Но для ЭКМО не было ни специалиста, ни всех составляющих оборудования. Дочка не дожила до прилета врачей. 27 января 40 дней, как Аиды нет с нами. Ей было 32 года, она была одним из лучших стоматологов Осетии. Вторую беременность она ждала 10 лет, ее старшему сыну сейчас 11. Никто нам даже соболезнования не принёс, кроме [главы республики Сергея] Меняйло. Сколько я буду жить, столько я буду добиваться справедливости", – заключила Фатима.
"Все смерти омыты нашими слезами"
Как рассказала пожелавшая сохранить анонимность собеседница из родильного отделения Правобережной больницы, Аида Тасоева пришла к ним на 11-е сутки с температурой и поражением легких 45–50%. Из-за сильной одышки на неё почти сразу надели жесткую кислородную маску. Она боялась антибиотиков, так как это могло навредить ребёнку. На 33-й неделе беременности началось кровотечение, и женщина естественным путем родила мальчика весом 1 700 граммов. Сразу после родов состоянии Аиды резко ухудшилось, ее перевели на аппарат искусственной вентиляции лёгких.
Всего с 18 марта 2020 года в родильном отделении Правобережной больницы врачи приняли более полутора тысяч человек. Через реанимацию прошли 150 беременных женщин, девять из них умерли. Гибель Аиды Тасоевой в этой статистике не учтена, так как ее увезли в другую больницу прямо перед смертью.
"Сейчас спад заболеваемости, и обращений к нам стало меньше. У нас лежит 25 человек. Но были периоды, когда количество пациентов доходило до 50. За это время было очень много тяжелых больных – это все, кого клали в реанимацию. 141 женщину мы вытянули с того света, а девять не получилось. Врачи сделали все, что могли. У нас очень хорошая команда анестезиологов. Справлялись не только своими силами. По девяти погибшим было проведено 52 телемедицинских консультации с московским центром акушерства и гинекологии имени Кулакова", – утверждает собеседница.
Она поясняет, что с октября по ноябрь врачи фиксировали "позднюю обращаемость". По ее словам, ни одна из впоследствии умерших женщин не пришла к врачам на вторые сутки с момента появления температуры. В итоге, когда они попадали на больничную койку, процент поражения лёгких доходил до 85%. По мнению медика, сказалось ещё и то, что ни одна из этих женщин не была привита от коронавируса.
"Мы полтора года держались, не было ни одной погибшей. Но эта волна была очень тяжелой. Все смерти омыты нашими слезами. Я настолько морально опустошена, что передать не могу. Я приходила домой и взахлёб рыдала. До сих пор идёт дрожь по спине, когда об этом думаю. Но мы – не Боги. Есть точка невозврата. У нас есть определённая форма лечения этих больных. Делаем все так, как рекомендует Москва. Некоторые буквально через пару суток после обращения в больницу попадали уже на аппарат искусственной вентиляции лёгких. Это крайняя инстанция. Что мы можем сделать, если пациент сам не дышит и у него около 90% поражение лёгких? Нас начали обвинять в намеренном убийстве. Ни один медик, даже самый равнодушный, не будет хотеть, чтобы у него умер пациент. Хотя бы потому, что это его ответственность, с него спросят. Кроме того, нашу работу контролировали федеральные специалисты и по желанию родственников пациентов мы разрешили приглашать своих специалистов. Они и сами приходили смотреть, как ухаживают за их близкими", – говорит собеседница.
Медик отмечает, что отделение проверяли сразу же после смерти рожениц московские эксперты, и никаких претензий к выбору препаратов и схеме лечения у них не было.
