Наш основной обозреватель Заур Фарниев – о страшном взрыве на Центральном рынке Владикавказа, который унес жизни 56 человек и навсегда изменил республику.
20 лет назад в Северной Осетии взорвалась первая самодельная бомба, осколки которой поражают людей до сих пор. Тогда мы поняли, что началась новая эра, апогеем которой через пять лет станет Беслан. Но и тогда, и сейчас мы не знаем, как с этим бороться. Потому что трудно воевать, когда не видишь лицо врага.
Настоятельница женского монастыря игуменья Нонна тогда была журналистом ГТРК «Алания» Наташей Багаевой, и в тот день получилось так, что ей пришлось поехать на место событий в качестве оператора. Вместе с Эльбрусом Дзабиевым. Это была вынужденная мера: действовать нужно было срочно, а все группы оказались в районах республики, и связаться с ними не было возможности.
«В редакцию «Планеты людей» позвонил Олег Доев и распорядился ехать на рынок, где взорвалась бомба», - рассказала матушка Нонна.
На тот момент у нее была личная полупрофессиональная камера – «эсвэхаэска» - пришлось обходиться ею. Но на рынок, где произошел теракт, Наташу и Эльбруса не пропустили, всё было оцеплено. Они увидели случившееся издалека. «Было ощущение нереальности происходящего, на автомате снимала всё, что видела, не вдумываясь, что произошло», - говорит она. Накрыло позже, в больнице, куда журналисты поехали снимать пострадавших.
«В палате лежала девочка лет пяти, вся в трубках. Доктор, который водил нас по палатам, приподнял одеяло, и я увидела, что у неё нет ноги. От этого зрелища я еще долго потом не могла отойти», - вспоминает Багаева.
Впоследствии стало известно, что начиненное мелкими металлическими фрагментами взрывное устройство поражало снизу: от этого оказалось так много людей с поврежденными ногами, не говоря уже о беспрецедентно большом количестве погибших – 56 человека. Наша республика столкнулась с подобным впервые, и ощущение растерянности было вполне объяснимым. Никто не знал, как реагировать, что делать, с кем бороться. Враг был невидимым, но слишком явным. И даже когда задержали исполнителей теракта, все понимали – это технические, малозначимые детали. То, что нас убивает, гораздо серьезнее, чем пара-тройка живых инструментов этого убийцы.
Тогда во Владикавказ впервые приехал руководитель ФСБ России Владимир Путин, запомнившийся огромной меховой шапкой. Тогда он пообещал, что теракт обязательно будет раскрыт. Обещание он сдержал – исполнители понесли наказание. Правда, двое из них уже на свободе. Так получилось. Наш суд подтвердил статус самого гуманного суда в мире. Правда, уже не в комедийном фильме, а в реальной жизни, в которой 56 человек оказались убиты и более двухсот ранены.
Потом случился Беслан. Владимир Путин снова приехал в Осетию в ночь после штурма. А потом пообещал асимметрично ответить террористам. И ответил, отменив прямые выборы губернаторов. Правда, потом вернул их всем, кроме нескольких регионов, среди которых оказались и мы. Только вот несмотря на эту, безусловно, сильную меру безопасности, теракты в Осетии не прекратились. Враг по-прежнему оставался безликим, а суды над исполнителями ни к чему не привели. Такие винтики машины убийств появлялись снова и снова. И, скорее всего, этот процесс еще далеко не завершен. Только вот рецепта противоядия до сих пор нет.
«После всех тех взрывов и тем более Беслана мы должны были измениться, стать лучше и чище, но этого не произошло. Мы так ничему и не научились», - сказала игуменья Нонна.
Возможно, это могло бы стать тем самым противоядием. Но не сейчас.
Пока что мы принимаем плацебо.
