Премьера «Отелло» в Осетинском театре имени Тхапсаева обернулась скандалом: некоторых зрителей вывела из себя современная трактовка Шекспира с откровенными сценами артистов в военной форме под треки рэпера Басты. Возмущенная публика сочла постановку вульгарной и недостойной классической сцены и теперь требует убрать ее из репертуара. О том, что произошло во Владикавказе и где проходит грань допустимого в переосмыслении классики, «Известия» спросили у ведущих театральных деятелей.
Григорий Заславский, театровед:
По мнению ректора ГИТИСа, не у каждого режиссера, даже с большим опытом, получается объединить всю труппу.
— И те актеры, которые оказываются обделены работой, порой готовы на любые поступки, чтобы избавиться от неугодного им руководителя. Судя по всему, в данном случае происходит именно это, — заметил Заславский.
Потому что из контекста спектакля, конечно же, не случайно вырван именно этот фрагмент. В результате театр может лишиться своего талантливого художественного руководителя, спектакль которого всего год назад получил «Золотую маску», и, на мой взгляд, очень талантливого выпускника ГИТИСа, человека, который не раз доказывал свою профессиональную и человеческую состоятельность.
Кирилл Крок, директор Театра им. Евгения Вахтангова:
— В переосмыслении классики есть очень тонкая грань. Когда, к примеру, берется пьеса Чехова и рубится, как говорится, в винегрет: дополняется чем угодно — и своими словами и за счет других произведений. Всегда нужно смотреть, что получается на выходе. Кто-то скажет, что основы современной классики — это когда актеры играют известный текст не в исторических костюмах. Кого-то и это оскорбит.
Понимаете, сегодня нельзя выходить на сцену так, как Алла Тарасова играла Анну Каренину во МХАТе в 1937 году. Потому что вам любой скажет: скучно, я ей не верю, какая-то плохая актриса. Сегодня текст требует другого подхода. Иначе он не зазвучит для зрителя.
Но если это сделано талантливо, то и таких споров не будет. А если притянуто за уши — другая история. Кого-то всегда что-то возмущает. Ведь театр — искусство предельно личного восприятия. Но, как мне кажется, есть объективные показатели — например, количество проданных билетов. И если это действительно так плохо, поверьте, публика не будет их покупать, тем более в региональных театрах.
Леонид Роберман, театральный продюсер:
— Все зависит от цели, которую ставит перед собой художник. Если вмешательство направлено на привлечение внимания ради хайпа, я буду против такого подхода. Однако если режиссер использует современные средства, чтобы раскрыть классическое произведение и донести его до зрителя, который далек от оригинала, я поддержу это, при условии, что исполнение будет талантливым, глубоким и профессиональным. В противном случае это не приведет ни к чему хорошему.
Меня особо настораживают люди, которые считают себя защитниками классики. Они напоминают швейцаров, для которых важно «не пущать», игнорируя всё остальное. Я боюсь их мнения и агрессии, направленной на всё, что не соответствует их представлениям об искусстве и классике. Чаще всего это ограниченные и фанатичные личности. Если бы была моя воля, я бы создал общество, которое оградило бы театры от их влияния.
Александр Цыпкин, писатель, драматург:
— Честно говоря, начинаешь немного уставать от возмущающихся. У режиссера есть абсолютное право делать в своем спектакле всё, что он хочет, за исключением того, что запрещено уголовным кодексом. Неважно, «Отелло» это или любое другое классическое произведение. Оно принадлежит миру, где постановщик вправе предлагать собственную интерпретацию. Будет ли в спектакле звучать Баста, Инстасамка или Вагнер — это его личное дело и художественный выбор.
Зритель, разумеется, имеет право возмутиться, даже посоветовать другим не ходить на спектакль. На этом его право заканчивается. Как только зритель начинает требовать отмен или других ограничений, он становится на очень опасную дорогу, у которой известный финал. Путь от свободы творчества до сожжения книг всегда значительно длиннее, чем путь от сожжения книг до сожжения людей.
Андрей Житинкин, народный артист Российской Федерации, режиссер:
— Конечно, в сегодняшнем мире много самых неожиданных вещей — искусство постоянно раздвигает горизонты. Но если говорить о режиссуре, то здесь крайне важна внутренняя цензура самого творца. Потому что учредитель, безусловно, вправе требовать соответствия источнику, если проект финансируется государством. Если это частный проект — вопросов нет.
Обязательно должно быть ясно: это оригинальная трактовка или неожиданная версия. Тогда зритель сам выбирает — идет он на спектакль, где действие перенесено из исторического прошлого в сегодняшний день, или не идет. Готов ли он к авангардной постановке с рэпом или нет. Вопрос стоит только так. Потому что критерий по большому счету один: если это талантливо — контрапункт возможен. Но если это неталантливо, пошло или просто спекуляция, тогда зрители имеют право возмущаться.
Совет режиссера: прежде чем тратить деньги — а для семейного бюджета поход в театр втроем вечером это серьезная сумма, — обязательно нужно посмотреть проморолик, почитать информацию в интернете, собрать контекст. Театр, как правило, показывает и объясняет, что это за спектакль.
Иван Агапов, народный артист Российской Федерации:
— Я не видел именно эти спектакли и не могу судить, но могу сказать, что всё можно сделать талантливо или бездарно. Мне кажется, постановщик, который нестандартно подходит к освоению классики, должен об этом предупреждать зрителя. Например, что его спектакль «по мотивам» того или иного произведения и содержит авторский текст. А зритель, внимательно прочитав афишу, подумает, идти на спектакль в современной интерпретации или всё же посмотреть классическую версию. Конечно, если на афише сказано, что это «Отелло» Шекспира, а из уст актеров звучит новый текст, написанный режиссером,— это не очень честно по отношению к публике.
Несколько лет назад в «Ленкоме» состоялась премьера муздрамы «Маяковский», где за музыку и тексты песен отвечал Василий Вакуленко (Баста). Там условия гибрида были заданы изначально. И это не была пьеса Маяковского, например «Клоп» или «Баня». Это была работа о нем, которая изначально была написана современным автором и изначально было сказано, что будет музыка современного артиста, поэтому диссонанса не было. То есть все условия были понятны и для актеров, и для зрителей. Как получилось — судить режиссеру и публике. А попробовать себя в чем-то новом мне было интересно. Главное, повторюсь, чтобы сделано было талантливо. Если плохо, то зритель будет голосовать ногами, хлопать креслами и выходить из зала.
