На процессе по «делу Цкаева» допросили бывших медиков из РКБ Северной Осетии
Бывших сотрудников РКБ Хетага Кочиева и Нино Диаконову должны были допросить еще несколько месяцев назад. Их довольно долго искали и никак не могли найти. Оказалось, что свидетели теперь живут в Санкт-Петербурге и Москве соответственно. Беседовать снова пришлось по видеосвязи.
Начали с Хетага Кочиева, который сейчас работает врачом-урологом в Ленинградской области, а в конце 2015 года был медбратом в реанимационном отделении.
Кочиев рассказал суду, что 1 ноября ночью в реанимацию на каталке доставили Цкаева в бессознательном состоянии:
- Мы сразу же начали оказывать Цкаеву медицинскую помощь. Но раздевать не стали - в отделении не было свободных мест, и мы не могли переложить его на кровать, да и накрыть нечем было.
Свидетель сообщил, что лично в медицинских мероприятиях в отношении Владимира практически не принимал участия. Помнит только то, что вставил пациенту уретральный катетер и одел на него кислородную маску. И вообще, заключил Кочиев, за мной был закреплен другой пост, а тот, куда привезли Цкаева, – за Романом Верещагиным.
Земфира Цкаева спросила:
- При вас подключичный катетер устанавливали?
- Нет.
- Вы во сколько начали проводить реанимационные мероприятия в отношении Цкаева, если проводили вообще?
- Я не видел того, как в отношении Цкаева проводили реанимационные мероприятия.
- Как не видели? А где вы находились в это время? Вы покинули пост?
- Да, я покинул пост. У нас была практика такая, что одни медработники отдыхали, а другие их замечали. И так по очереди.
- Вас не привлекали к реанимационным мероприятиям?
- Нет. Я отдыхал в санитарной. А о том, что Цкаев скончался, мне стало известно уже утром.
- А вы имели право отдыхать в это время?
- Нет.
- В течение какого времени вы находились в санитарной?
- Примерно до 7 утра.
- Вы на несколько часов оставили пост с людьми, которые были в критическом состоянии?
- Нас с Верещагиным замещали медсестры, они присматривали за пациентами.
- От кого вам стало известно, что Цкаев скончался?
- Не помню.
- Во сколько вам стало известно, что он скончался?
- Утром, когда вышел из санитарной.
К допросу присоединился самый активный из подсудимых Сослан Ситохов:
- Кто из среднего медперсонала еще находился в реанимационном отделении, когда доставили Цкаева?
- Со мной были еще два медбрата и 3 медсестры.
- Кто в какое время отдыхал?
- Не помню, кто во сколько отдыхал. Но точно помню, что мы с Верещагиным пошли отдыхать после 4 утра.
Тут Ситохов неожиданно обратился к судье:
- Ваша честь, обращайте внимание на эти моменты и запоминайте.
Показалось, что ни сам Олег Ачеев, ни публика в зале не поняли, на чем именно призвал сфокусироваться обвиняемый. Ситохова это не смутило, и он продолжил задавать вопросы бывшему мебрату:
- Вы привязали руки Цкаева к каталке, когда шли отдыхать?
- Не помню.
- А вообще была практика привязывания пациентов к койкам?
- Была, потому что бывали буйные пациенты.
- Вы вводили Цкаеву «Лидокаин»?
- Лично я не вводил. Может быть, кто-то вводил, но я сам не вводил.
Земфира Цкаева не выдержала:
- Ваша честь, концентрация «Лидокаина», которая была обнаружена в его крови, меньше терапевтической дозы, то есть этот препарат никак не мог повлиять на состояние моего супруга. И зачем его надо было привязывать к каталке? Он был в бессознательном состоянии.
Ситохов не согласился с вдовой Владимира Цкаева:
- Эксперты не выяснили, какая у него была реакция на «Лидокаин»!
Земфира не осталась в долгу:
- Ситохов, не надо перекладывать свои грязные дела на медиков! У вас руки в крови по локоть!
- А я сейчас говорю не о том, что медики били его, я говорю о том, что они ввели ему «Лидокаин».
Судья Ачеев попросил всех успокоиться и сам продолжил допрос:
- С каким диагнозом поступил Цкаев в реанимацию?
- Я не знаю.
- В связи с чем Цкаев поступил в реанимационное отделение?
- Мы думали, что у него наркотическая передозировка.
- А почему вы так думали?
- Его привезли в позднее время, да и лицо у него было синюшным.
- А почему лицо Цкаева было синюшным?
- Я не знаю. Но мы думали, что у него передозировка.
- Он вообще не приходил в сознание?
- Приходил. Он открывал глаза, даже двигался.
- Это после медицинских мероприятий?
- Да.
Хетаг Кочиев рассказал и о том, что 1 ноября ночью в коридоре реанимационного отделения находились двое посторонних мужчин в гражданской одежде:
- Я обратил на них внимание сразу же, потому что крайне редко в реанимации бывают посторонние люди. Помню, что они интересовались состоянием Цкаева.
Следующей допросили Нино Диаконову, которая сейчас работает в Москве врачом-неврологом, а в конце 2015 года была медсестрой в реанимационном отделении РКБ.
Диаконова рассказала суду о том, что 1 ноября поздно ночью ее коллеги-медбратья подняли Владимира Цкаева на каталке из приемного отделения больницы и «приняли на первый пост». Она сообщила, что пациент был без сознания, а одежду с него не снимали потому, что «отделение было перегружено больными и свободных коек не было»:
- У него на запястье была гематома в форме обруча. Она бросалась в глаза, поэтому я и запомнила. Доставили его с диагнозом ОНМК (острое нарушение мозгового кровообращения - прим. "ОсНовы") и травматическими повреждениями. В сознание Цкаев не приходил.
Сама Диаконова дежурила на четвертом посту:
- Первый пост относился к Роману Верещагину, но мы помогали друг другу, если была такая необходимость. Помню, что из врачей дежурила Маргиева.
По словам свидетеля, реанимационные мероприятия в отношении Цкаева начали проводить только утром:
- Примерно в 5 часов утра начали. Я об этом узнала, когда мы уже готовились к пересмене и приводили все в порядок.
В этот момент прокурор обратился к судье с ходатайством об оглашении показаний Нино Диаконовой, которые она давала в ходе предварительного расследования. Олег Ачеев дал добро.
Оказалось, что свидетель сообщила следователю о том, что у Владимира Цкаева были повреждения не на одном из запястий, а на обоих. Кроме того, Диаконова говорила и о повреждениях на лице. Стало известно и то, что Цкаеву сделали инкубацию, так как самостоятельно дышать он уже не мог. Вот только, когда именно провели эту процедуру, Диаконова не уточнила.
Адвокат Спартака Бузоева Владимир Фидаров поинтересовался у свидетеля:
- Вы сами Цкаеву помощь оказывали?
- Сама ничего не оказывала.
- Тогда откуда вам все так подробно известно?
- В отделении услышала.
- От кого вам стало известно, что в отношении Цкаева осуществлялись определенные медицинские мероприятия?
- Я сейчас не помню. Когда мы сдавали пост, между собой говорили о том, у кого что произошло.
- От кого вам стало известно? Вы все рассказали лучше медиков, которые оказывали помощь Цкаеву. Вы, человек, который помощи не оказывал.
- Я слышала.
- От кого слышали? Назовите фамилию этого человека!
- Я не могу назвать фамилию.
- Вы сами Цкаева видели?
- Да. Пару раз, когда проходила мимо первого поста.
- Вы можете с уверенностью утверждать, что в эту ночь Цкаев в себя не приходил?
- Нет.
К допросу присоединился и адвокат подсудимого Азамата Цугкиева Юрий Багаев:
- Кто поставил диагноз ОНМК?
- Я не знаю. Доктора ставят диагнозы.
- А вам от кого стало известно о таком диагнозе?
- Я это слышала, когда давала показания.
- Когда вы давали показания у следователя?
- Да.
Стало понятно, что ничего больше Нино Диаконова не вспомнит, поэтому судья Ачеев решил заканчивать.
Правда, успел еще положительно рассмотреть ходатайство стороны обвинения о вызове на допрос эксперта Дзерассы Цаллоевой, которая исследовала тело Владимира Цкаева.
Уже после заседания Земфира Цкаева сказала журналистам:
- Давно хочу допросить Цаллоеву. Наконец-то смогу это сделать.
Следующее заседание состоится 20 сентября. На нем будут допрашивать еще одного потерявшегося свидетеля, бывшего полицейского Мебурнутова и ту самую Дзерассу Цаллоеву.
В репортаже использованы аудиовизуальные материалы ГТРК "Алания" и НТК "Осетия-Ирыстон".
