А в бюро судебно-медицинской экспертизы «внезапно» нашли важные документы по делу
В Ленинском районном суде состоялось очередное заседание по "делу Цкаева". На этот раз допросили экспертов Наталью Олейник и Тамерлана Гобеева по поводу биоматериалов с тела жертвы.
Напомним, специалисты были вызваны на допрос в связи с тем, что у сторон возникли вопросы по поводу коробки, в которой хранятся биоматериалы. И те, и другие хотели узнать, почему на коробке указано, что в бюро СМЭ «парафиновые блоки и стекла на Цкаева вернули 5 февраля 2016 года», тогда как повторная экспертиза проводилась с 19 мая по 14 июня 2016 года, и была ли эта коробка вообще передана на экспертизу в Москву.
Подсудимый Сослан Ситохов, исходя из этого, уверенно заявил на прошлом заседании, что следователь Аслан Хугаев сфальсифицировал повторную судмедэкспертизу:
- Это говорит о том, что последняя экспертиза сфальсифицирована Хугаевым. Я вам потом скажу, какие материалы он туда предоставил. Вы сами удивитесь.
После вскрытия суд обнаружил в коробке биоматериалы с тела Владимира Цкаева, расфасованные в пакеты. Никаких надписей, информирующих о содержании пакетов, не было, поэтому решили пригласить экспертов.
Допрос начали с Натальи Олейник, которая заведует отделом судебно-медицинской экспертизы филиала центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз министерства обороны России. Именно она в 2015 году проводила повторное вскрытие тела Цкаева.
Олейник рассказала суду подробности комиссионной экспертизы:
- Исследование трупа Цкаева проводила, насколько я помню, Цаллоева, которая выдала родственникам свидетельство о смерти. Причина смерти, указанная в свидетельстве, родственников не устроила.
На следующий день, сообщила госпожа Олейник, ее ввели в состав комиссии, которая проводила экспертизу. По словам заведующей отделом, тело исследовали по ходатайству родственников Владимира Цкаева:
- Они считали, что у него была черепно-мозговая травма, так как имелись признаки кровоизлияний в области глаз, которые кем-то из медицинских сотрудников были расценены как признак симптома очков, то есть перелома основания черепа.
Тут эксперт сделала важное уточнение:
- Фактически мы проводили исследование уже исследованного трупа.
По словам Олейник, к этому моменту тело Цкаева было уже забальзамировано:
- На теле имелись признаки забора кусочков кожи, имелись также зашитые раны, срединный разрез на голове. Органы были помещены в грудную и брюшную полости, то есть мозг находился вне черепной коробки и органы все были фиксированы формалином.
Комиссия экспертов первым делом зафиксировала повреждения, которые имелись на теле жертвы:
- Первое, что мы сделали – это осмотрели труп и записали те повреждения, которые имелись на нем. Потом посмотрели полость черепа, но не нашли признаков черепно-мозговой травмы. Также мы исследовали внутренние органы, которые были уже исследованы, но при осмотре мы записывали все, что видели.
Наталья Олейник вспомнила, что кто-то из родственников «даже фотографировал или вел видеозапись этого процесса»:
- Мы отметили те изменения, которые были на трупе к моменту его исследования. Наряду с прижизненными повреждениями были и посмертные, которые могли быть причинены в процессе бальзамации.
Эксперт отметила, что комиссия также взяла кожные лоскуты с тела Цкаева:
- Мы забирали какие-то участки с целью исключения, допустим, воздействия электрического тока.
После того, как были исследованы первоначально забранные кусочки внутренних органов в совокупности с тем, что написали первоначальный эксперт Цаллоева и другие исследователи, было оформлено заключение экспертов комиссионной экспертизы, резюмировала Наталья Олейник.
Вспомнила она и про лидокаин, о котором часто напоминает сторона защиты:
- Поскольку обнаружен был лидокаин в концентрации, не превышающей терапевтическую дозу, признаков отравления или признаков его воздействия не было обнаружено, мы его исключили, как причину смерти.
При этом один из членов комиссии, господин Маргиев, предположил, что смерть Владимира могла наступить именно в результате инъекции лидокаина. Он выразил свое мнение, не нарушая правил проведения судмедэкспертизы, подчеркнула Олейник:
- Именно поэтому отдельным пунктом вынесено заявление за его подписью в нашем заключении. Если эксперты приходят к общему мнению, ответы на вопросы и подписываются всеми членами комиссии, если кто-то имеет свое собственное мнение, он его излагает в заключении и сам подписывает.
После этого госпоже Олейник продемонстрировали содержимое коробки, в которой находились парафиновые блоки из частиц внутренних органов Владимира Цкаева и предметные стекла. Эксперт заключила:
- Парафиновые блоки от 1 ноября 2015 года, то есть они изготовлены 1 ноября 2015 года.
По словам Натальи Олейник, при изготовлении каждый парафиновый блок нумеруется экспертом. Затем из этих блоков нарезаются тонкие пластинки, которые помещаются на предметное стекло. Далее эксперт наблюдает их под микроскопом для выявления произошедших изменений в том или ином органе. При этом предметное стекло нумеруется в соответствии с парафиновым блоком, с которого взят срез.
По нумерации парафиновых блоков и предметных стекол, содержащихся в коробке, а также по заключению московской экспертизы, которое было предоставлено на обозрение Олейник, эксперт сделала ключевой вывод:
- Эти биоматериалы находились у московских экспертов, так как нумерация совпадает с описанными в заключении материалами.
Обескураженный Сослан Ситохов все еще не сдавался:
- А что за две банки были стеклянные?
- В стеклянных банках у нас бывают фиксированные в формалине кусочки, которые пойдут на изготовление блоков, и в стеклянных банках без фиксации идут внутренние органы для химического исследования.
- Эти две банки в Москву тоже поступили, но обратно не вернулись.
- Не вернулись потому что, видимо, были использованы. Вообще срок хранения влажного архива – один год. Они могли быть списаны, ликвидированы. Сначала они хранятся в холодильнике, а когда списываются, оформляется акт уничтожения.
Ситохов продолжал стоять на своем:
- Ни в сопроводительном письме, ни в экспертизе, нигде нет и слова о том, что они были израсходованы, о том, куда эти банки делись.
Адвокат подсудимого Алана Хохоева Элина Джиоева спросила:
- Как нам сейчас узнать куда делись эти две банки?
В ответ Наталья Олейник зачитала текст комиссионной экспертизы, которая проводилась в Москве:
- На гистологическое исследование доставлены 2 стеклянные банки с кусочками внутренних органов, которые залиты жидкостью с запахом формалина. А также 49 парафиновых блока и 61 стеклопрепарат. На стеклах содержатся 157 срезов.
Из материалов уголовного дела следует, что московская экспертиза все же указала эти банки в сопроводительном письме как «влажный гистологический архив» и вернула с имеющимися биоматериалами.
Олейник также объяснила, почему коробка не опечатана московским экспертным учреждением:
- Это однозначно не та коробка, в которой присылали материалы. Потому что в эту коробку не могли поместиться влажные архивы. Поэтому она не может быть опечатана экспертным учреждением.
Судья Ачеев поблагодарил Наталью Олейник и вызвал Тамерлана Гобеева, который занимает должность заместиля руководителя бюро судебно-медицинской экспертизы (СМЭ) Северной Осетии.
Господин Гобеев первым делом сообщил, что хочет сделать сделал «небольшое заявление».
Оказывается, в архиве бюро внезапно нашелся пакет документов по делу Владимира Цкаева, принадлежащий следственному комитету!
Сестра Владимира Цкаева Ирина Демурова возмущенно заметила:
- Это надо же. Вовремя вы нашли.
Свидетель мгновенно среагировал:
- Вовремя? Ну, хорошо.
Судья Ачеев поинтересовался:
- А как он у вас оказался?
- Можем предположить, что кто-то из сотрудников следственного комитета, когда возвращали биоматериалы с московской экспертизы, мог забыть эти документы в бюро.
- Я для себя хочу уяснить: Москва проводит экспертизу, сопроводительным письмом на имя Хугаева возвращает все это хозяйство, а оно почему-то у вас оказывается. К вам же кто-то должен был принести и оставить?
- Не оставили, забыли видимо.
- А зачем приносили?
Вместо свидетеля ответил адвокат подсудимого Азамата Цугкиева Юрий Багаев:
- Так они расследовали, ваша честь.
Расследовать решил и Олег Ачеев. Вернее, исследовать содержимое пакета. Внутри оказались оригиналы таких документов, как, например, медицинская карта Владимира Цкаева из РКБ, паспорт здоровья работника на его имя, акты допросов всех медиков РКБ. Подчеркну, все это считалось утерянным.
Тамерлан Гобеев также представил суду копии расписок следователя Хугаева, который забирал биоматериалы из бюро для направления на московскую экспертизу.
Эксперт пояснил суду, что в архиве бюро СМЭ есть еще и химический материал с тела Цкаева, который хранится при температуре -19°, и в связи с этим не может быть представлен суду на обозрение.
Рассказал Гобеев и том, почему коробка не была опечатана учреждением, проводившим экспертизу. Причина проста: по правилам коробка с биоматериалами опечатывается не печатью, а просто скотчем. По словам свидетеля, экспертное учреждение ставит специальную печать только тогда, когда того требует следователь.
Гособвинитель Сослан Абисалов тут же ходатайствовал о том, чтобы пакет документов, который принес Гобеев, приобщили к материалам уголовного дела. Потерпевшая сторона поддержала ходатайство. А вот сторона защиты выступила резко против.
Адвокат Элина Джиоева отметила:
- Мы не понимаем, как попал этот пакет документов в бюро. Мы против удовлетворения ходатайства.
Судья Ачеев посмотрел на нее с едва скрываемым раздражением:
- А на что это влияет?
- Нам непонятен источник этих документов.
Тем не менее Олег Ачеев удовлетворил ходатайство прокурора и приобщил пакет документов к материалам дела.
Отпустив Гобеева, он зачитал ответ от санкт-петербургского экспертного учреждения, где планировали провести вновь назначенную комиссионную комплексную судмедэкспертизу.
Из-за «загруженности и отсутствия в штате специалиста в области клинических дисциплин», провести экспертизу в этом бюро не представляется возможным. В связи с этим суд оповестил стороны, что необходимо дополнительное время для того, чтобы определиться с альтернативным вариантом.
После судебного заседания адвокат Земфиры Цкаевой Виталий Зубенко отметил:
– Сегодня было техническое, но очень важное заседание, потому что устанавливали легальность того материала, который будет направляться на экспертизу.
В следующий раз суд соберется 25 октября. К этой дате должен решиться вопрос с местом проведения повторной экспертизы.
В тексте использованы фотографии НТК "Осетия-Ирыстон", ГТРК "Алания", "Кавказского узла" и бюро СМЭ по Северной Осетии.
