Сняв галстук, Константин Моргоев дал откровенное интервью.
Министр строительства и архитектуры Северной Осетии, потомственный строитель Константин Моргоев рассказал о масштабном ремонте школ, вымученном «Спартаке», кавказском барокко и воспитании сыновей – в большом портретном интервью «ОсНовы».
Пиджак вместо робы
- Не удивились бы, если бы вы назначили встречу на объекте. Может быть, так даже правильнее?
- Сейчас не совсем хорошая погода для встреч на объекте, толком не пообщались бы так спокойно, как в кабинете. Потеплеет - пожалуйста. Могу даже пригласить с собой на объезд. Каждую пятницу я посещаю один-два района. Таким образом, в течение месяца я охватываю все объекты, которые реализуются в министерстве.
- За неделю бывают уже видны какие-то изменения?
- Я попадаю на объекты раз в месяц, конечно, бывает видно. Но если меня что-то не устраивает, то, конечно, могу и чаще приезжать, чтобы проследить динамику, даю какие-то поручения, либо кого-то отправляю туда. Но часто приезжаю сам, когда что-то на объекте меня не устраивает.
- Есть ли среди них особенный объект, который требует более пристального внимания?
- В среднем бываю раз в месяц на всех. Нет таких объектов, которые требуют особо пристального внимания. Естественно, на стадионе «Спартак» бываю почаще, потому что там немного другая ситуация. На моем телефоне установлено приложение, воспользовался опцией, которая обязательна при реализации нацпроектов: видеонаблюдение на объекте. Речь идет не о капремонте, а именно - о капстроительстве. Все выведено на телефон, всегда могу посмотреть, что происходит на объектах.
- Комфортнее себя чувствуете на объектах или в кабинете?
- 17 лет проходил в сапогах на стройках. Только последние три года строительную робу сменил на костюм и галстук. Намного комфортнее чувствую себя на стройплощадке. Это то, что я знаю, умею и люблю! Даже когда реализовывал большие проекты, был директором дирекции, руководителем проектов, заместителем гендиректора, все равно много времени проводил на стройплощадке. И сейчас каждую пятницу еду по стройкам, потому что для меня это состояние драйва, которого в кабинете не хватает!
События 2004-го, изменившие карьеру
- Перед вами полная папка с письмами и документами. Константин Моргоев - больше чиновник или строитель?
- До мозга костей строитель. Для меня это то ремесло, которое за меня выбрал мой отец. Я потомственный строитель. Не скажу, что с рвением пошел на строительный факультет, а во время учебы планировал связать свою жизнь со строительством. Это не так. После окончания института я работал немного в другой сфере, а потом случились события 2004 года. В Беслане начали строить медцентр. Там возник дефицит молодых работников ИТР (инженерно-технические работники - прим. ред.). Об этом отец то ли в газете вычитал, то ли увидел репортаж по ТВ, он сразу позвал меня и сказал: слушай, то чем ты занимаешься, может делать кто угодно, иди лучше туда. В нашей семье не очень было принято обсуждать решения старших. Так я и оказался на стройплощадке. Проникся, мне понравилось! После я себя без этого не видел и не представлял.
- Судя по всему, в прошлой жизни строителем не были, а тут душа сразу же легла?
- Либо я этого не осознавал до 22-23 лет.
- От отца какая-то генетическая память передалась? Может, руки сразу вспомнили, с какой стороны мастерок брать?
- До уровня подготовки и знаний отца мне далеко. Мой отец очень хорошо знал математику. Элементарно, есть электронный тахеометр - цифровой прибор, который сейчас использует большое количество геодезистов. На заре, когда я уехал в Москву, в Осетии работали теодолитом. Тахеометров еще не было, еще не знали, как к нему подойти. Например, чтобы в чем-то удостовериться, работая с тахеометром, нужно было использовать тригонометрические функции. По памяти я не мог их воспроизвести, под рукой таблицы Брадиса не было. Знал, что в нашей домашней библиотеке она есть. Позвонил отцу: сколько, спрашиваю, будет синус угла такого-то. Я думал, он попросит перезвонить. Но отец тут же выдал с головы.
- Что строил ваш отец?
- Строил в основном жилые дома, промышленные объекты в Осетии и за пределами республики.
- Проезжая мимо медцентра, гордитесь своей работой?
- До возвращения в Осетию это был первый и единственный мой объект. Приятно вспоминать своих наставников. У меня был очень крутой наставник Арнольд Баззаев! В своей жизни второй такой прорабской, как у него, не встречал. Это была единственная прорабская, в которой находилась техническая литература! Когда он мне давал задание на день, то спрашивал, как я планирую его выполнить. Если мой ответ его не устраивал, он ручкой показывал на полку с книгами. Говорил: бери книжки и читай! Я должен был найти то, что нужно. Перед уходом он повторно спрашивал план выполнения. Если я отвечал правильно, то приступал к заданию. Он не только обучал мастерству на площадке, но еще и учил работать с литературой. С благодарностью вспоминаю этот объект.
- В студенческой молодости ставили перед собой амбициозные карьерные задачи? Или о чем-то другом мечтали?
- Как и 90% мальчишек, мечтал свою жизнь связать со спортом. Но в какой-то момент понял, что, наверное, я не буду спортсменом или тренером, и все-таки пойду работать инженером-строителем.
Вершитель молодых судеб
- Во время встречи Сергея Меняйло со студентами ГМИ ему сообщили о желании студотрядов работать на крупных объектах в республике. А сами вы работали в стройотрядах? Где набивали первые шишки?
- В мое время не было стройотрядов. Была производственная практика, я проходил ее первые два курса в ГМИ, как раз строился ректорат и бассейн в институте. Потом летом проходил строительную практику: наВесенней строили многоквартирные дома.
Работая в Ростовской области, ко мне приезжали стройотряды из Новочеркасска, студенты НПИ (Южно-Российский государственный политехнический университет имени М. И. Платова – прим. ред.). Я дружил и дружу с деканом строительного факультета. Большой отсев на площадке происходил: многие ребята приезжали на площадку просто провести время, в телефонах посидеть. У нас был опыт, когда привлекли ребят из стройотрядов. Отзывы были очень разные, были и очень положительные. Как например, получилось с ребятами, которые работали в СОШ №4 и республиканском физико-математическом лицее. Во время моих посещений этих объектов руководитель подрядной организации начинал с того, что ребята замечательные, и он не может их остановить! Но были и обратные примеры.
Похвально, что студенты хотят участвовать в реализации наших крупных проектов.С удовольствием помогу им. Хорошо, когда молодой парень приучается к труду: прежде, чем стать инженером, нужно ручками и бетон потрогать, и к кирпичу присмотреться.
Знаю, что такое физический труд, очень ценю и уважаю людей, которые зарабатывают физическим трудом. У меня обширная география работ: Москва, Ростовская область, Дальний Восток. И много друзей, в их числе и люди рабочих специальностей.
- Как оцениваете уровень подготовки нынешних выпускников?
- Я считаю, что переход на Болонскую систему высшего образования (бакалавриат) сказался негативно на уровне подготовки. Классическая система, по крайней мере, на строительном факультете, была лучше. На мой взгляд, та программа, по которой обучался я, была сложнее. Не представляю, как выпускник выходит через четыре года обучения на стройплощадку, он уже инженер и руководит чем-то. Недостаточно академических знаний у молодого специалиста, чтобы быть на площадке большим руководителем.
- Говорите в общем или соприкоснулись с этим на практике?
- Соприкоснулся. В моем подчинении было много дипломированных бакалавров. Слабый уровень знаний, недостаточный. На четвертом-пятом курсе нашего факультета проходят основные дисциплины, которые мне многое дали по технологии возведения здания и организации строительства. То, что читал нам Зураб Мусаевич Хадонов и Георгий Саламонович Касаев. Сейчас эту дисциплину читает декан факультета ЗалинаТускаева. Мне кажется, ребята бывают немного сыроваты после уровня образования бакалавриата.
- В какой части помощь молодых специалистов была бы наиболее востребована в республике?
- Все зависит от личности. На нашем факультете вместе со мной выпустились 40 человек. Кто-то остался в профессии, кто-то ушел, кто-то работает на уровне прораба, а кто-то - руководителем строительных организаций. Всё индивидуально, но первая точка приложения усилий для молодого специалиста - стройплощадка и линия. Не кабинет. Даже если в дальнейшем молодой специалист пойдет работать в производственно-технический или сметно-договорной отдел.
Одно время я работал в очень большой стройкомпании, в которой трудились 1250 человек. Из них административно-управленческий персонал составлял 110 человек, линейный ИТР был порядка около 110- 120 человек. И было около 900 рабочих разных специальностей. Текучка определенная была, приходила молодежь после института, почти всех собеседовал я. Смотрел, слушал их. Парням говорил: сразу на линию, а дальше мы разберемся. Девочкам: минимум полгода на линии поработаешь, поймешь, потом переведем либо в ПТО, либо в сметный отдел.
«Исаакиевский собор не строил, но есть объекты, которыми горжусь»
- Студенты или даже выпускники понимают, куда идут? Чаще это осознанный выбор или, как в вашем случае, папа подсказал?
- По-разному. В моем-то случае папа подсказал, а потом зов души проснулся. Кто-то видел себя в этой специальности. Это одна из самых мирных, созидательных и добрых профессий. Мы пытаемся сделать мир немного лучше, иногда нам это даже удается.
У меня за плечами Исаакиевского собора нет, но есть пара объектов, которыми тоже могу гордиться. Особое внимание для меня представляют объекты культурного наследия в рамках 1100- летия Крещения Алании. Может, потому что у нас в республике не очень много объектов Средневековья, которые сохранились или которые не утрачены полностью. Мы попытались где-то воссоздать, где-то законсервировать, чтобы остановить их разрушение.
Это дожило до нас. И хочется, чтобы оно прожило еще несколько веков.
- Вы курируете реставрационные работы на объектах культурного наследия. Выезжаете в отдаленные горные районы. Есть даже история у реставраторов, как во время летней инспекции в Алагирский район вы попали под сильный ливень. Но переносить поездку не стали.
- В этом никакого подвига нет. Стандартная ситуация. Люди там работали, а мне нужно было просто посмотреть, и пошел дождь. Никто еще не растаял.
Я уже говорил, что мне комфортнее на объекте. Тысяча людей сейчас работает на стройплощадках республики, они работают и в дождь, и в снег, и под палящим солнцем. Какие-то процессы во время дождя нельзя проводить, тогда переходят на другие работы, немного замедляется темп, но работа не останавливается.
- Расскажите, какие объекты вас больше вдохновляют?
- Самый знаковый и сложный в техническом плане - Зругский храм. Для того, чтобы реализовать этот проект, привлекались гидротехники, специалисты по земляным работам, общестроительным. Была проведена серьезная работа. Часть склона обрушилась, вместе с ним ушла часть храма. Нужно было отодвинуть русло реки, замедлить реку, восстановить склон, забить сваи, возводить само сооружение. В техническом плане очень сложный, все-таки объект 11-го века! Если глубоко погружаться, сама технология возведения стен отличается от той, что использовалась в Северной Осетии в те времена. Эти плиты использовались с обеих сторон как несъёмная опалубка и внутреннее заполнение шло бутобетоном. Не совсем типичное сооружение, потому что башни осетины строили по-другому. Скорее всего, Зругский храм строился под каким-то влиянием извне. Такие вещи, конечно, впечатляют.
- В конце января состоялась презентация фильма «Хранитель древности» о реставрации культурных памятников. Главным героем стал реставратор Мухтар Байсангуров. После фильма вы высоко оценили труд реставраторов, а Байсангурова назвали «человеком, беззаветно любящим Родину». Вы на объектах стараетесь подходить творчески? Или проект – это совершенно четкий шаблон?
- Мухтар Байсангуров – один из тех людей, которые, на мой взгляд, беззаветно любят свою Родину. Факт того, что он один из тех, кто посетил все святилища на территории и Северной и Южной Осетии, о чем-то да говорит. По образованию он историк, очень интересный собеседник, который может рассказать много нужного и интересного. Он так же живет в селе Дунта (Ирафский район). В городе у него есть квартира, а там у них дом. Родители моей мамы из этого села, они когда-то переехали в город, а семья Байсангуровых там осталась. Поддерживают до сих пор связь с селом. Может быть, поэтому так трепетно к этому относится. То, что он присоединился к команде Петра Павлова для реставрационной компании - большой успех, находка в какой-то мере.
Если говорить про мой подход, я все-таки инженер-строитель, я не реставратор. История – это немного сослагательная наука, реставрация – это дисциплина между стройкой и историей. Много моментов, где это бывает их видение, часто оно расходится с моим, потому что я смотрю на это как технарь. А они – с историческим уклоном. Бывают моменты, где мы можем крепко поспорить. Для меня именно объекты реставрации, наверное, больше как хобби. Это меня воодушевляет.
Когда началась реставрация дома-музея Вахтангова, познакомился с Кириллом Кроком (директор театра Вахтангова – прим. ред.). Он попросил немного помочь. Для меня это было несложно: выйти в субботу в первой половине дня пообщаться с приятными людьми, напротив неплохая будка-кофейня. Приходили ребята с чертежами, садились и обдумывали. Немного поучаствовал в этой работе. Для меня было в удовольствие прикоснуться к истории города. Здесь наш город чуть приятнее.
Экскурсии по Владикавказу начинаются у памятника Дзаугу Бугулову на площади Штыба. Оттуда туристы идут мимо нас. И уже было так, что тургруппы проходят мимо, а экскурсоводы говорят: вот это дом-музей Вахтангова, а вот рабочая группа, которая здесь регулярно собирается и обсуждает этот проект. Наверное, это была изюминка тех экскурсий.
- Что этот или любой другой древний объект говорит строителю Моргоеву? Что вы читаете в кладке древних башен?
- Прежде всего, поражаюсь силе духа и тому, в каких тяжелых условиях высокогорья жили наши предки, какие объекты они сооружали на склонах, на отвесных скалах!
Во время реставрации руководитель компании «СКИФОС-РСК» Петр Павлов говорил, что у него возникла проблема с транспортировкой материала, что водители отказываются материал везти, потому что сложная горная дорога. Он не пытался уйти от исполнения своих обязанностей, а делится трудностями, с которыми сталкивается в повседневной работе. И это сейчас, при современных технологиях и технике, транспорте люди сталкиваются с проблемами доставки материла в горы или поднятия объекта. А сооружения были построены в ХI или ХVIII веке.
Мне довелось поездить и по стране, и за границей. На отдыхе я не любитель полежать на пляже, больше люблю поездить и посмотреть какие-то достопримечательности. Не зря сказал про Исаакиевский собор – это то, что действительно стоит посетить. Так уж сложилось в мире, что самые большие и знаковые сооружения - религиозные. В основном это храмы, мечети. Приезжаю, люблю почитать об объекте, посетить его, узнать его историю.
В Новочеркасске есть уникальный собор, который был построен в ХIХ веке, но возводился он трижды. Три раза обрушивался, не могли разобраться в проблеме. Один знаток нашел решение: просто запек котлован. Сначала его раскопали, глина оказалась слабонесущей. Чтобы с этим справиться, развели большой костер в котловане, и глину запекли. После этого смогли возвести здание.
Черпаю информацию не только из объектов древней Осетии, но и других. Недавно ездил в село Виноградное, там есть амбулаторияв 1920 года. В этом селе жили немцы, которые и построили это здание.Его будем капитально ремонтировать. Жители написали письмо президенту, собрали подписи: хотели построить новую амбулаторию, а не сохранить старую. Амбулатория ветхая, там и плесень, и трещины. Мы поехали вместе с СосланомТебиевым(министр здравоохранения – прим. ред.) и руководством УКСа (управление капитального строительства) в село. Получилось живое общение, на встрече было около 50 человек.
Я попытался объяснить, что мы очень легко расстаемся с историей, легко перечёркиваем все. Тогда надо было не реставрировать дом-музей Вахтангова, а снести. В какую красоту превратили архиерейскую резиденцию на улице Церетели! Даже внутри мединститута реставрируются старинные объекты. А какой у нас национальный музей: особняк Ходякова, табачная фабрика и конюшня, в которой располагаются реставрационные мастерские. Всё это наша история и надо ее сохранять!
Как мог, объяснил жителям Виноградного, вроде бы меня услышали. Давайте, говорю, лучше отреставрируем, чтобы через много лет люди приходили и видели эту замечательную амбулаторию!
Купеческий Владикавказ
- Это как проспект, куда спустя много десятилетий люди приходят полюбоваться прекрасным архитектурным ансамблем.
- Так и есть! Владикавказ посещает много гостей, особенно в последнее время. Не все здания в исторической части города в хорошем состоянии, есть ветхие, где поналепили непонятного. Но все подчеркивают удивительную ауру старого Владикавказа. Не думаю, что где-то на Кавказе такое еще есть.
Старый Владикавказ - красивый купеческий город! Когда приезжали ребята, которые разрабатывают мастер-план набережной Владикавказа, мэрия пригласила меня на эту встречу. На презентации молодой архитектор сказал много дельных вещей. Но я слушал и понимал, что он тоже допустит роковые ошибки, которые допускают все заезжие архитекторы. Он говорил про горные башни: какие-то из элементов можно установить тут, кривые линии гор используем тоже где-то в городе. Послушал я егои отвечаю: не нужно путать два периода в архитектуре. Башни и сакли - наша горская архитектура, пусть останутся в горах. А здесь уже немного другая задача. Владикавказ - купеческий город, другая архитектура. Винегрет не нужен.
Лучше, чем Создатель сделал криволинейные линии, ни один архитектор не сделает. Пытаться повторить контуры гор на зданиях - это глупо! Из наших окон прекрасные виды гор. Для чего в зданиях это повторять? Коллеги со мной согласились, эту идею даже не рассматривали.
- В этом году будет разработан мастер-план развития Владикавказа. Что-то свое будете вносить или, наоборот, хотели бы оставить всё, как есть?
- Хотел бы немного разгрузить центр. Центры приложения силы должны быть распределены. Не нужно абсолютно всем жителям Владикавказа ездить на работу в центр. Те же ведомства можно перенести и в спальные районы (новое здание паспортно-визовой службы МВД расположено на БАМе – прим.ред.). Это решит проблему перегруженного трафика.
Хотелось бы, чтобы это было учтено при разработке мастер-плана. Неплохо было бы улучшить нашу транспортную инфраструктуру.Сегодня нам не подойдут большие автобусы-гармошки, которые ездили по Владикавказу раньше. Машин на наших узких улочках стало больше. А маршрутный транспорт должен быть как минимум по вместительности в два раза больше, чем те же маршрутные «Газели». 30-местный автобус был бы оптимальным вариантом. Слишком много маршрутов проложено по городу, микроавтобусы тоже создают затруднение в движении.
- То есть нужно распределить и транспортную, и деловую активность, так?
- Да, не снизить, а распределить по Владикавказу более равномерно. Я не против, чтобы остались улицы, которые сейчас отданы под автомобильный транспорт. Хотелось бы, чтобы в центре больше было желающих пройтись пешком, а не приехать на машине.
- Как оцениваете нынешний архитектурный облик проспекта Мира? Что-то еще изменили бы?
- На мой взгляд, он сейчас довольно гармоничен. Нужно поддерживать здания. Конечно, я бы не только на проспекте, а во всем городе ввел хорошо продуманный рекламный код, чтобы не было кричащих вывесок. Сделал бы их поскромнее, чтобы не отвлекали от архитектуры. Мне кажется, слишком много у нас билбордов. Сделал бы что-то современное, аккуратное.
Хотя те же социальные проекты на билбордах смотрелись более гармонично. Помните, по инициативе Сергея Меняйло началось размещение фотографий ветеранов. А помните недавний проект по размещению православных просветителей? Едешь и читаешь о них. О существовании многих я и не знал. С одной стороны - интересные вещи, с другой - есть кричащая реклама, которая у меня вызывает отторжение.
- Какой объект во Владикавказе хотели бы снести, которое для вас ну как бельмо на глазу?
- Одно бельмо (высотка в центральном парке – прим. ред.) было снесено, и слава Богу.
- В разное время говорили и о Доме моды, и о Доме быта…
- Это такая эклектика, которая вписана в единый ансамбль проспекта Мира. А Дом быта, конечно, можно его осовременить немного. Оба строения - памятники своей эпохи. Есть разные архитектурные стили. Мэрия, Дворец пионеров, Осетинский театр, Дом быта, Северо-Кавказская студия кинохроники и другие - это объекты, разработанные в стиле советского конструктивизма. Знаю случаи, когда люди приезжают в Россию изучать этот стиль. Это такое ответвление от конструктивизма архитектурного стиля, но с советскими нюансами. Недавно кому-то сказал, что Осетинский театр признан объектом культурного наследия – было удивление. А все потому, что это памятник своего времени.
- Назовите здание или строение, которое четко соответствует нынешнему времени?
- Внешне фасад очень красивый у здания «Сердце Владикавказа», которое на левом берегу, вверх по набережной от мэрии. В плане современной архитектуры, само здание красивое. Правда, расположение не очень удачное. Хотелось бы, чтобы та панорама с Чугунного моста была сохранена в первозданном виде. Но увы.
«Модерн лепят даже там, где он не совсем уместен. Получается кавказское барокко»
- Какой район или, может быть, комплекс жилых домов считаете наиболее удачным во Владикавказе?
- Старый БАМ. Как ни удивительно, в 1979 году на всесоюзной выставке генеральный план микрорайона занял первое место.
- Весь БАМ?
- Весь старый БАМ, ограниченный Весенней, пока она была односторонней, до улицы Дзусова. Весь этот градостроительный комплекс был лучшим, грамотно спланированным. Все нормы градостроительства были соблюдены. Внутри каждого микрорайона была школа, детский сад, точки бытового обслуживания, прачечные. Не было необходимости ребенку переходить через магистральную улицу в школу или детский сад. Все было в пешей доступности.
В начале 90-х БАМ начал развиваться в разные стороны. Во время этого развития на некоторые нормы градостроительства закрыли глаза. Например, на Весенней - ряд бесконечных магазинов. А изначально еще при проектировании на этом месте должна была быть зеленая зона, прогулочная от начала и до конца. Потом «нарезали» магазинов. Некоторые коммерческие объекты, может и симпатичны, если смотреть на них по-отдельности. Но в комплексе - безобразие.
Надеюсь, когда-нибудь придем к тому, что у Владикавказа должен быть единый градостроительный код. Так же для районов. В архитектуре есть такой стиль - современный минимализм, мне он очень нравится. Его часто называют хай-тек. А в этой части города сорвать уродливые балконы и сделать все красиво и аккуратно.
В свое время по работе часто ездил в Казань, перед Универсиадой. Вижу, аэропорт доделывается, подъезд к городу сделан, - все в порядок приведено. Но на въезде в город стоят убогие хрущевки. Основная дорога проезжает мимо них. Первое, что будут видеть гости на въезде в город.
- А как же памятник эпохи?
- Хрущевки – это тот памятник, который лучше не сохранять. Так вот думал, что же казанцы сделают с этими хрущевками. Посетил город уже после Универсиады. Смотрю, а они сделали примерно то же самое, что у нас с домом напротив филармонии. Покрасили, сделали всем одинаковые балконы, и дом стал выглядеть совершенно иначе.
Если у нас будет выработан архитектурный код, не только для вновь строящихся, но и старых зданий, где ведем капремонт, то наш город будет смотреться иначе. В одно время половина Владикавказа накрывала крыши шатров вишневыми профлистами, потом кто-то зелеными начал, затем - синими, коричневыми. Если подняться на смотровую площадку Осетинской церкви, то очень хорошо видно эту пестроту. Кому-то нравится, а по мне это некрасиво. В Европе видел небольшие деревушки: там одинакового цвета фасады, белые с каким-то отливом как кофе с молоком, черепичные крыши, одинаковые ворота, невысокие – всё это смотрится красиво. В исторической части больших городов купеческие дома смотрятся красиво. Но это модерн. А у нас модерн лепят даже там, где он не совсем уместен. Получается, кавказское барокко.
Продолжение следует.
